Он не мог и подумать, что та маленькая девочка, игравшая в кубики и покорявшая реку из салфетки, запомнит их разговор на все эти годы. Что узнает его имя и будет высматривать знакомый высокий худощавый силуэт на всех балах, где ей случится присутствовать. Что будет хранить свернутую из бумаги розу. И считать годы до своего главного бала, когда официально станет взрослой.
Бездумно брошенная когда-то фраза осела в ее детском сознании, укрепилась и пустила корни, став неотъемлемой частью жизни. Пока была маленькой, Пип с гордостью заявляла служанкам и сестре, что у нее уже есть «зених», а когда разговоры эти дошли до родителей, те только поумилялись, решив, что малышка заигралась с кем-то из сверстников. Став старше, Пип узнала горькую правду: брачные союзы между кланами не заключаются, так как хеску разных видов не дают потомства. В их обществе не возбранялись и даже поощрялись ни к чему не обязывающие связи между аристократией разных племен, потому что считалось, что они укрепляют отношения между кланами, но вскоре Пип стало понятно: Принцесса Волков может рассчитывать разве что на дружеские отношения с тем, кто не является ее женихом. Высокое положение среди псовых накладывало свои негласные ограничения.
Слепой оптимизм юности не позволил ей даже предположить, что ее чаяния могут оказаться не взаимны.
Ужасная правда обрушилась на нее в тринадцатилетнем возрасте, на общем зимнем балу, где Тито, за которым Пип незаметно наблюдала, упросив мать не отсылать ее к остальным детям, почти все время провел в компании какой-то молодой аристократки из воронов. Она видела склоненные в доверительном разговоре головы, наигранно-случайные прикосновения – а главное, взгляды, короткие обжигающие взгляды, адресованные не ей.
Пип стало трудно дышать, но она гордо вскинула голову, не давая пролиться вскипевшим на глазах слезам, и, словно этого было мало, подруги ее матери, заметившие ту же сцену, что и она, начали бурно обсуждать, неужели непутевый сын шеру Риттора заключит брачный союз раньше старшего брата.
Пара распалась через несколько месяцев, а Пип, казалось, повзрослела за этот вечер разом на несколько лет, поняв, что есть вещи, получить которые невозможно, как бы сильно тебя ни любили родители.
За следующие три года Пип смогла убедить себя, что это было лишь детское увлечение, которому она придала слишком большое значение в силу возраста, и в день своего совершеннолетия отправилась доказывать самой себе, что держит ситуацию под контролем.
Пип прекрасно танцевала, и шерутан мог бы пройти весьма приятно, если бы не полыхание ее таэбу, не заметить которое Тито не мог. Стараясь не выдавать своего знания, он завязал ничего не значащий разговор, подмечая забавные детали об окружающих. Увидев пару из клана оленей, кружащуюся в танце рядом с ними, Тито заговорщически наклонился к Пип, сильно уступавшей ему в росте:
– Не пройдет и двух недель, – прошептал он, взглядом указывая на влюбленных, – как объявят, что они обещаны друг другу.
Пип, неплохо ориентирующаяся в слухах и подоплеке светских союзов, перестала напряженно сжимать губы и чуть расслабилась, почувствовав себя увереннее на знакомой территории.
– Неверно. – Она изящным движением отвела голову чуть в сторону, позволяя каскаду локонов скользнуть по обтянутой почти прозрачной тканью спине. – Два месяца.
Тито, заметивший, как перестали подрагивать кончики ее пальцев, лежащие на его ладонях, выгнул бровь.
– Спорим?
Пип прищурилась.
– Спорим!
Объявление о помолвке последовало через неполных два месяца – семьи договаривались о финансовой составляющей союза, и Пип была прекрасно осведомлена о существующих в этом вопросе трениях. Тогда же на стол в кабинете Тито лег конверт, в тот раз еще синий, кланового цвета псовых. В нарочито изысканных выражениях Пип интересовалась, каким образом может получить причитающийся ей выигрыш. Тито ответил, что они не устанавливали кон.
Так завязалась переписка, в которую оба они незаметно втянулись: она с трепетом, он с неожиданным для себя ощущением облегчения, утомленный бесконечными рабочими письмами и докладами. Пип, конечно же, не знала, чем Тито занимался на самом деле, но постепенно поняла, что он умнее, чем старается казаться, и что его скучная работа – отличная возможность сбежать от захватнических планов Марет.
Постепенно Пип превратила их общение в своеобразную секретную игру, наслаждаясь ощущением личной тайны там, где почти вся ее жизнь была выставлена напоказ.