— Мне нужно встретиться со Старками, — произнесла Дейенерис Таргариен.
— Ну что же, — произнес Берик, не позволив Тормунду наговорить лишнего. Тот уже порывался высказать все, что думает о желаниях Матери Драконов. — Это будет непросто.
Бой все длился и длился, казалось, что ему не будет конца. Могло показаться, что прошли века с того момента, когда ледяной меч Короля Ночи скрестился с валирийским мечом Короля Севера. Какой сейчас час? Какой день? Какой год? Джон не имел ни малейшего понятия, весь его мир был сейчас сосредоточен на этом поединке, самом важном в его жизни. Все, что было до этого, — сущая мелочь, ерунда, не представляющая никакой ценности. Что значила битва за Винтерфелл, когда на кону стояла судьба целого мира? Санса боялась сперва Джоффри, а затем Рамси? Посмотрела бы она на того, с кем Джон скрестил мечи!
От каждого взмаха ледяного меча воздух звенел, искрясь от мороза, но холод отступал при каждом взмахе Длинного Когтя. Казалось, будто меч, некогда вобравший в себя жар драконьего пламени, сейчас отдавал всего себя. Узкая полоса света пылала на его кромках, отражаясь в синих глазах Короля Ночи. Удар за ударом, выпад за выпадом, противники выкладывались на полную, но не смогли даже достать друг друга.
На миг Джону даже стало страшно от мысли, что это сражение будет длиться до конца времен. Быть может, это и есть тот самый единственный способ, чтобы остановить этого монстра, связав его бесконечным боем? Ведь Джон до сих пор не знал, что породило Короля Ночи и какая магия поддерживает в нем жизнь. Тот сказал, что желает свободы, но что удерживает его и как именно он видит свое освобождение? Может ли быть так, что именно в этом заключается предназначение Азора Ахая, о котором говорила жрица Мелисандра? Кто бы знал…
Джон отразил удар, который, достигни он цели, пронзил бы его насквозь. По непонятной причине он не чувствовал слабости, его не беспокоили раны, желудок не крутило от голода, а мышцы не сводило от усталости. Казалось, что все то, что свойственно обычным людям, стало ему чуждо. Может он уже и сам стал мертвецом, просто не заметил этого?
Удар. И еще удар. Связки приемов чередовались одним за другим, сливаясь в бесконечное мельтешение клинков, в котором непосвященный ничего бы не понял, но был бы заворожен этим смертельным танцем. За все время боя Джон ни разу не использовал Крик, ведь даже самая крошечная заминка могла стать фатальной. Рисковать он не имел права, хоть и очень хотелось.
В небе над головой раздалось хлопанье мощных крыльев, но Джон не позволил себе отвлечься, ведь малейшая ошибка в схватке со столь опасным противником будет мгновенно стоить ему жизни. А вот Король Ночи неожиданно отскочил назад, разрывая дистанцию, и взмахом руки создал между собой и Джоном ледяной барьер. Его взор уперся в огромного дракона, что приземлился на снег и теперь с интересом смотрел на Белого Ходока.
— Как интересно, — пророкотал дракон. — Ты в ловушке, жаждешь свободы, но даже зная, где находится выход, не можешь остановиться. Тебя гонит чужая воля, воля тех, кто уже давно мертв.
Король Ночи молчал и никак не реагировал, и даже когда Джон Криком разнес ледяную стену вдребезги, никак на это не отреагировал. Сам Джон посмотрел на дракона и на короткий миг опешил. Дюрневир изменился. Его чешуя утратила мертвенный оттенок, став кроваво-красной, исчезли прорехи в чешуе, перепонки крыльев заросли. Дракон перестал напоминать нежить и теперь выглядел очень даже живым.
— Мне жаль тебя, пленника в собственном теле, — произнес Дюрневир.
Король Ночи открыл рот, издав все тот же шелест, в котором, тем не менее, можно было разобрать слова:
— МЕНЯ СОЗДАЛИ УБИВАТЬ. УБИВАТЬ ТЕХ, КТО БЫЛ МНЕ БЛИЗОК. Я ДОЛЖЕН БЫЛ УБИВАТЬ ТЕХ, КОГО Я НАЗЫВАЛ ДРУЗЬЯМИ И СОРАТНИКАМИ.
— Твои создатели, — произнес дракон, — они пожалели об этом. Ты смог отомстить им, но свободу так и не обрел. Понимаю. Единственный способ освободиться — это умереть, но ты воин, и мысль о смерти претит тебе. Что-что, а в выборе твои создатели не ошиблись.
— Его свобода лежит через смерть? — уточнил Джон, и в тот же миг Король Ночи обернулся, вскидывая меч. — Это можно устроить.
— Он прав, — проговорил Дюрневир. — Перед тобой тот, кто может дать тебе желаемое. Просто не сопротивляйся.
— НИКОГДА.
Бой вспыхнул с новой силой, удары стали более яростными, и впервые Джон заметил что-то новое в поведении Короля Ночи. Ледяная броня, в которую тот заковал свою душу, наконец-то дала брешь, и в глазах Белого Ходока мелькнули первые намеки на гнев. Теперь он сражался куда более яростно, и будь Джон один, продержался бы он не долго. Но сейчас у него наконец-то появился союзник.
Зная о том, что огонь Королю Ночи не страшен, Дюрневир пустил в ход магию. Поток света, пронизанный синим пламенем, ударил в спину Белого Ходока, но в итоге лишь замедлил его, не нанеся тому ни малейшего урона. Но даже этому Джон был рад, ведь мощный натиск Короля Ночи спал, и вот уже сам Джон перешел в наступление, самым кончиком меча задев руку Ходока. Его кожа в этом месте стала еще более белой, что казалось невозможным, покрылась чем-то, похожим на иней и стала дымиться. Следующий выпад чуть было не достиг живота, но Король Ночи в последний момент сумел парировать удар, но в спину ему полетели стрелы.
Призрачные скелеты, призванные Дюрневиром, вступили в бой. И пусть их стрелы по сути были бесполезны, но они еще сильнее замедлили Короля Ночи, особенно после того, как на него навалились мечники. Размахивая огромными двуручниками из черного железа, они старались зацепить Ходока, но лишь рассыпались в прах под ударами его ледяного меча.
Король Ночи в бою был страшен. Каждый его удар достигал цели, скелеты при всем желании не могли до него добраться, но их задача была в ином. Они должны были задержать его ровно настолько, чтобы Джон успел воспользоваться этим моментом, и тот не упустил свой шанс:
— Mul! Qah! Diiv!
Эфирное пламя окутало его тело, превращая его в подобие драконьей чешуи, мышцы налились небывалой силой. Не тратя время попросту, Джон ринулся вперед, двигаясь с небывалой скоростью. Казалось, будто весь мир вокруг замедлился, и даже Король Ночи, грозный и безжалостный, двигался словно сонная муха. Длинный Коготь обрушился на ледяной меч, отбивая его в сторону, чтобы уже через миг вонзиться в грудь Короля Ночи.
Раздался противный хруст, древняя плоть неохотно поддавалась валирийской стали, но Джон давил на рукоять обеими руками до тех пор, пока острие меча не вышло у Короля Ночи из спины. Тот замер, не в силах оторвать взгляд от меча, пронзившего его грудь, после чего он схватил меч руками, словно пытаясь вырвать его из раны. Джон ощутил, насколько холодной стала рукоять меча, но лишь крепче ее сжал, чувствуя леденящий холод обрубками пальцев. Наконец Король Ночи повалился на снег, запрокинув голову.
Рана исходила паром, и Джон наконец-то извлек меч из тела, ошарашенно наблюдая за тем, как то изменяется. Роговые отростки, что напоминали корону, растаяли, кожа стала разглаживаться на глазах и принимать более нормальный цвет. Его синие, ледяные глаза стали тускнеть, пока не стали серыми. Когда трансформация завершилась, перед Джоном предстал мужчина лет тридцати, в зияющей ране которого что-то сверкало. Склонившись над телом, Джон погрузил пальцы в рану и извлек из нее осколки драконьего стекла, разбитые ударом его меча.
— Он должен был стать оружием, Кванарин, — пророкотал Дюрневир. — Но оружие обратилось против своих создателей, став погибелью для всего мира. Так всегда и бывает. Создавая нечто могущественное, будь готов к тому, что твое творение обратится против тебя.
— Уже не важно, что послужило причиной его поступкам, — ответил Джон, наблюдая за тем, как тело стало обращаться в прах. Король Ночи слишком долго прожил на этом свете, и теперь время наверстывало упущенное. — Самое главное, что он мертв.
— Воистину так, — согласился дракон.
— А что с тобой? — спросил Джон. — Ты перестал походить на мертвеца.