— Хорошо, тогда я пригляжу за Фуго и пройдусь к реке. Ах да, к полудню стоит собраться у дома Кизото и определиться с поклажей.
— К полудню, — значит к полудню, господин, — мужчина поправил свою сумку и пошел вглубь деревни.
Мы же с Фуго пошли к реке. Ну, как бы сказать. Я пошел к реке, а Фуго шел за мной. Спуск был недолгим. Довольно пологий берег с нашей стороны отчетливо контрастировал с противоположным. Тот был крутым, почти отвесным. Вверх и вниз по течению, насколько было видно, росло много тростника, но у самой деревни был аккуратный заход в воду, а на берегу рядом стояло несколько укрытых тканью лодок. Ради интереса я сломал одну ветвь местного камыша и удостоверился в том, что свойства его в этом мире не отличаются от привычных мне. Такой же крепкий, но пластичный. После, убедившись в отсутствии лишних глаз, я обратился к моему спутнику.
— Фуго, мы ведь сейчас пойдем по нужному тебе маршруту. Тебя кто-то встретит в пункте назначения?
— Эм... — ребенок растерялся и сделал небольшой шаг назад. — Друзья моего учителя должны были встретить нас, но Сато-сенсей погиб... Я не знаю, смогу ли найти их сам и рассчитывать на их помощь...
— Пфф... — Я протяжно выдохнул через губы. — В какой-то мере это было ожидаемо...
— Простите, господин Дайнслейф. Я не знаю, имеет ли мой путь теперь какой-то смысл, и даже ничего не могу дать вам взамен за вашу помощь... У меня не осталось никого, к кому я можно было бы обратиться. Ни на родине, ни там, куда я еду...
— Ясно все с тобой, — мы дошли до небольшого деревянного причала, и я сел на его край, сняв обувь и свесив в воду ноги. — Я не против помочь тебе. Все-равно пока что у меня нет четкого плана путешествия.
— Спасибо вам большое... Я запомню вашу доброту, — голос Фуго стал мягче. — Учитель говорил, что подобные поступки нельзя забывать.
— Красиво говоришь, Фуго — я повернулся к нему, — можешь ответить мне на мой вопрос в таком случае?
— Если я знаю ответ, то конечно... — тот улыбнулся мне, сев рядом и пустив пальцами круги по воде.
— Ты ведь из «той самой» семьи Ирис, о которой тогда мы говорили? — Я посмотрел вдаль, чтобы лишний раз не давить на моего собеседника.
— С чего вы это взяли? — голос стал удивленным и слегка напуганным.
— Твоя обувь. Она слишком изящна. Конечно, измазанная краской и безнадежно испорченная, но без балахона даже так слишком заметная.
— В-вот оно как... Учитель ведь говорил, не снимать его. Видимо, я правда ни на что не годна... Ой... — тот сложил руки на своих губах .
— И ты девушка, которая бежит от брака по расчету. На это ответ я получил только что.
На глаза моего собеседника, а вернее, собеседницы, накатились слезы.
— Вы хотите вернуть меня семье? Конечно, за меня ведь заплатят большие деньги вернувшему... Мы с первого дня с учителем прятались от таких, — та вскочила и уже было побежала, но я схватил ее за руку. — Отпустите меня! Дайте хотя бы шанс уйти! — та махала руками. И чуть не ударила меня ногой.
— Успокойся сперва, — я притянул ее и дал щелбан, заставивший маленькую голову слегка запрокинуться.
Девчонка упала животом на мои колени, и я чудом удержал нас обоих от падения в воду. Та очень активно брыкалась, и пыталась вырваться, крича и ударяя меня своими тонкими ручками.
— Вы отдадите меня отцу, чтобы я вышла замуж за сына его друга и всю жизнь провела в стенах, обслуживая этого толстого болвана! Я не хочу! Не хочу!
— Да заткнись же ты уже! — тут на крик перешел и я.
Признаться, меня он испугал не меньше, чем девочку. Словно два голоса в одном. Мой, тот который я привык слышать, и грубый, тяжелый и холодный, словно нечеловеческий. Эхо донеслось от противоположного берега до нас, подтвердив услышанное. Благо, девочка замерла в оцепенении после этого события.
— Плевать мне, девчонка ты, мальчишка, из какой ты семьи и почему убежала. Я ведь сказал, что помогу. Успокойся уже, пока жители деревни не сбежались, — сказал я теперь более тихо и спокойно, пока усаживал ее рядом. — Я знать не знаю твоего отца и твою семью. И вижу я только напуганного ребенка перед собой. А таким меня учили помогать — я бросил в воду сломанный в нескольких местах тростник, который прежде был у меня в руках.
— Простите... — моя собеседница вытирала слезы рукавом, слегка отодвинувшись от меня.
— Расскажи хоть немного о себе. Не просто так ведь убежала.
— Угум — та шмыгнула носом — минуту...
Было видно, каким стрессом стало это недопонимание для нее. Мне не показалось. Это тело было не только маленьким, но и довольно слабым. Она тяжело и прерывисто дышала. С курсов медицинского помню, что такое дыхание называется саккадированным.
— Продышись... И приведи себя в порядок, — я отвел от нее взгляд, и вскоре та начала свой рассказ.
— Меня зовут Ирис Фрея. Я младшая дочь в семье. Женщины нашей семьи, — инструмент для заключения длительных взаимоотношений. Нас растят образцовыми невестами, и к двенадцати-четырнадцати годам уже подбирают для нас женихов. Всех моих сестер уже выдали замуж, и они счастливы в браке... Но я никуда не годилась. Фигура у меня только начала складываться, на лице только прошли веснушки, которых у сестер от рождения не было. Из-за них меня даже зимой редко выпускали на улицу в солнечные дни. Те тетушки, что учили нас с сестрами, не видели во мне потенциала, как в невесте. Потому меня решили обучить грамоте, — девочка говорила довольно спокойно, но после ее голос стал более высоким. Было видно, что говорить ей тяжело. — Ведь так я смогу стать хотя бы полезной наложницей. Учителем стал молодой человек, окончивший государственную школу и недавно вернувшийся из путешествия. Он не хотел быть простым исполнителем приказов, потому в чиновники не пошел. Сато-сенсей был романтиком, любящим книги. Он привил эту любовь и мне. Я считала Сато-сенсея своим отцом больше, чем своего настоящего. Он читал мне книги, рассказывал о мире вне тюрьмы под названием «фамильный дом семьи Ирис». Его рассказы заставляли меня учиться с тройным усердием, но я хотела большего. Хотела увидеть это своими глазами. Потому, когда мне нашли жениха, я долго уговаривала учителя на побег. И он согласился. Выкрал меня из поместья, перевез через северные реки, горный хребет центральных земель... Нам оставалось недолго до места, где нас должны были встретить его друзья... А остальное вы знаете.
Под конец своей речи девочка вновь была в слезах. Она дрожала, поэтому я положил на ее голову руки и погладил по волосам. Это было все, что я мог сделать. Столь травмированный ребенок. Мое медицинское почти образование (ибо практики мало), кричало о запущенном ПТСР и гипертревожности. Хотелось обнять ее, но мы были не столь близки. Да и только что я ее сильно напугал.
— Все хорошо. Сейчас все хорошо. Успокаивайся и дыши. Глубоко и спокойно, — Я гладил ее, а та вытирала слезы. — Прости меня, как взрослый, я не должен был доводить ребенка до слез. Я не знал деталей о твоем прошлом, хотя и мог догадаться...
— Я не маленькая... Мне почти четырнадцать...
— Как скажешь, — я убрал было руку, но она тут же положила ее обратно двумя руками.
— Еще недолго, пожалуйста. Недолго...
— Как скажешь, — Я погладил ее еще некоторое время. — Ризадо Грейдаро. Мое настоящее имя. Теперь и ты знаешь секрет обо мне ,— Я вздохнул, и краем глаза заметил движение со стороны берега, — ну что, Фуго, страшная змея была?!
— А-ага... — девочка быстро поняла, о чем я.
— У вас все хорошо? — Сабуро подбежал к нам — Там местные ошарашены. Что произошло у вас?
— Змея... То ли коряга. Фуго только ногу вниз, а оно его за ногу!
— Вот так да! Змеи тут водятся, брат говорил. Большие, но не ядовитые, потому бояться не стоит! Они на людей не нападают, так как не могут съесть. А кусаются они пусть и больно, но редко прокусывают кожу.
— Да уж. Сходили мы к речке, — я засмеялся, на что Фрея, хотя, лучше буду так же звать ее Фуго, ответила взаимностью.
—Там пришла женщина и принесла для нас одежду. Просила примерить. Если нужно будет, она сможет до завтра что-то перешить.
— Отлично, пойдем посмотрим, — новость меня порадовала, не знаю как здесь заведено, но я не привык по несколько дней ходить в одной рубашке.