На небе взошли две луны – сначала одна, а за ней вторая. Они были большими и уже почти полными, их серебристый холодный свет озарил скалы, вырисовывая причудливые силуэты, создавая загадочные тёмные тени. Дракон, всё ещё сидящий на ближайшем отроге и рассматривающий титрийский дворец, а с ним и замершую в ожидании принцессу, стал заметнее. Не очень понимая, зачем это делает, Аэреллин, решила пытаться привлечь внимание дракона – она замахала руками и стала не очень громко, чтобы её не смогли услышать на других балконах дворца, его звать:
- Лети, лети сюда, дракончик, я здесь! Сюда, сюда! Какой ты красивый! Хороший дракончик!
«В конце концов, быть съеденной драконом, достаточно красивая учесть, – думала она, продолжая подзывать крылатого хищника. – Гораздо лучше, чем разбиться о скалы или быть отданной в жены неотёсанному старику – королю Конраду – и жить в его диком королевстве, далёком от всего прекрасного и закрытого от волшебных чудес! Дракон – это несомненно магическое существо, воплощённое чудо, почти забытая легенда. Быть съеденным им не такая уж плохая судьба для принцессы. Кто знает, может быть про это потом какую-нибудь легенду придумают...»
Как ни странно, дракон заметил Аэреллин, распахнул крылья и устремился к её балкону. Принцесса перепугалась и отпрянула в ужасе. Почему-то, когда она звала дракона и фантазировала, как попадёт в легенды, будучи съеденной им, она никак не думала, что он действительно заметит её и прилетит…
Дракон тем временем завис в воздухе напротив балкона принцессы, размахивая чёрными полупрозрачными перепончатыми крыльями. Он внимательно уставился на неё слегка мерцающими в полумраке иссини чёрными глазами, как бы говоря своим видом: «Ну и зачем ты меня звала?». Сомнений в том, что дракон настоящий больше не оставалось.
Аэреллин растерялась – она понятия не имела, что делать дальше. А дракон, легко паря в воздухе напротив глаз принцессы, продолжал вопрошающе смотреть на неё. Аэреллин смогла его рассмотреть. У летающего зверя было четыре лапы – передние, потоньше задних, он поджимал к груди. Перепончатые полупрозрачные крылья размеренно двигались. А длинный хвост с перепончатой стрелкой на конце, помогал ему удерживать тело в практически неподвижном состоянии. Мифический зверь был покрыт очень мелкой блестящей чешуёй – в темноте сложно было различить её цвет, но принцессе показалось, что в основном она была чёрная, только живот и грудь дракона в лунном свете казались белыми. Должно быть ночью в небе его было очень сложно различить. Дракон не предпринимал никаких агрессивных действий, но как будто чего-то ждал.
Аэреллин вспомнила, что в её комнате есть подносы с обедом и ужином, которые ей принесли слуги в надежде, что она поест позже. К общему столу принцесса сегодня не спускалась. Из-за обрушившейся на неё ужасной новости о предстоящей свадьбе и жгучей обиды на родителей ей совсем не хотелось есть.
Сказав дракону: «Жди тут», принцесса быстро устремилась в слабо освещённый проём балконной двери. В комнате горело всего несколько свечей – много света ей было не нужно, иона не боялась темноты, напротив, любила её. Схватив со стола один из хрустальных подносов – в Титро очень многое делали из хрусталя – она быстро вернулась к дракону. Тот, устав, видимо неподвижно парить в воздухе, успел уже удобно устроиться на широких каменных балконных перилах. Медленно и осторожно Аэреллин поставила поднос напротив него, быстро сдёрнула крышку и отскочила.
На подносе лежал остывший кусок жаренного мяса горного барана с картошкой. Дракон понюхал угощение. Сейчас, когда он сидел на перилах, он уже не казался таким уж огромным, как описывалось в древних легендах – всего лишь чуть больше среднего человека. Тем не менее, сразу было понятно, что предложенного угощения явно будет мало, чтобы его насытить – зверь с удовольствием слизнул пищу с подноса и проглотил её не разжёвывая. Поднос со звоном полетел на скалы и разбился, издав пронзительное и усиленное эхом «дзинь». Словно бы подмигнув Аэреллин дракон широко взмахнул крыльями, оттолкнулся от перил и полетел в направлении горного хребта, за которым находилась столь ненавистная принцессе Эллария. Некоторое время его силуэт был хорошо заметен на фоне нижней луны.
Конрад сидел в задумчивости в украшенном величественными бордово-золотыми колоннами тронном зале, ожидая, когда начнётся встреча с народом. Раз в неделю, заранее записавшись на приём, жители Элларии могли обратиться напрямую к своему королю – высказать любую просьбу, предложение или решить какой-нибудь свой личный вопрос. Просителей обычно было много, и встреча с ними занимала почти весь день. Традицию встречаться с народом начал ещё отец, а Конрад с удовольствием её подхватил. Чаще всего эти встречи были интересны и любопытны, но иногда скучны и даже раздражающие. Несмотря ни на что, Конрад всегда старался выслушать всех посетителей очень внимательно — это было частью его работы, которую он очень любил. Он был убеждён, что король обязан непосредственно и напрямую контактировать со своим народом, даже если порой это бывало и не очень приятно. Но только так правитель мог получить объективную информацию о том, что происходит в его стране. И люди это ценили.
Обычно, Конрад ждал встречи с народом с некоторым нетерпением и даже любопытством, но сегодня ему хотелось, чтобы эта встреча, не успев начаться быстрее закончилась. Положив голову на руку, опирающуюся локтем на ручку трона, он задумчиво смотрел на пока ещё закрытые двери тронного зала. Прошло уже две недели, как он узнал о своей вынужденной свадьбе и завтра ему предстояло отправиться в Титро, чтобы пробыть там месяц, познакомиться с невестой и обсудить с королём Ноэлем все тонкости предстоящей свадьбы. На протяжении этих двух недель он «ломал голову», как же ему выкрутиться из сложившегося положения. И даже разработал две стратегии поведения. Первая подразумевала под собой попытку обставить всё так, чтобы ни сама невеста, ни её родители, не захотели свадьбы, но при этом, надо было умудриться не разозлить короля Ноэля, потому что тот, обладая взрывным характером, вполне мог ненароком объявить войну. А этого как-то совсем не хотелось. Хотя его советники твердили, что военные силы Элларии и Титро примерно равны, у Конрада были веские опасения, что боевой дух у титрийских воинов, всё же побольше будет, чем у элларцев. Его страна очень долго ни с кем по-настоящему не воевала и в характере его народа совсем не было агрессивности, в отличие от жителей Титро, у которых условия жизни были гораздо более суровые, чем у элларцев.
Таким образом, если следовать первой стратегии, задача предстояла сложная. От Конрада требовалось проявить немалые актёрские таланты, ему нужно было показать чрезвычайную расположенность, миролюбие и заинтересованность, но при этом изобразить из себя грубого неотёсанного болвана, и надеяться, что король Ноэль не пожелает такого мужа своей дочери.
Второй план действий предполагалось использовать в том случае, если невеста ему всё-таки понравится, кто знает, вдруг он в неё влюбится, поймёт, что ей можно доверять. В этом случае, напротив, ему предстояло постараться сблизиться, сдружиться с ней и прийти к взаимному доверию, и тогда, возможно, рискнуть раскрыть свою тайну. Рискнуть всем, что у него есть – короной, расположением народа, домом, жизнью и даже, возможно, любовью матушки и сестры. Ведь если она разболтает его тайну… Нет, об этом лучше не думать. Конрад внутренне содрогнулся, представив, что будет, если все узнают его секрет. Но тут же слегка усмехнулся про себя, представив удивленные лица жителей Элларии. С одной стороны перспектива разоблачения была просто ужасна, но с другой – невероятно забавной. Порой Конрад испытывал жгучее желание обо всём всем рассказать и избавиться таким образом от вечных размышлений о том, что произойдёт, если они узнают.
Вторая стратегия могла быть реализована только если он убедится, что этой Аэреллин действительно можно доверять – по меньшей мере, как самому себе, а это было крайне маловероятно. Поэтому, второй план – запасной. И казался чистым безумием. Конечно, было бы хорошо, если бы он всё-таки нашёл девушку, которой сможет довериться. Пока таких не встречалось. И сложно было представить, что это вообще возможно, если в этом смысле он не доверяет даже той, которая полностью заменила ему мать. Но всё же, всё же… Конрад гадал, как найти баланс между первым и вторым планом?..