Он решил поручить существо заботам Чассим. Среди его женщин ее целительские способности были хорошо известны и это наверняка выведет Эллика из игры. В настоящий момент его дочь была надежно заперта и изолирована от контактов. Каждый день она присылала ему сообщения, пытаясь выяснить, в чем она провинилась, чтобы с ней так обращались. Чем меньше она знает, тем меньше сможет использовать против него. Элдерлинга надо запереть на таких же условиях, чтобы сохранить его безопасность и приберечь его для собственного использования. И уж конечно же, не стоит доверять заботу о нем своим бестолковым лекарям. Они не смогли помочь ему, зачем давать им возможность еще сильнее навредить его здоровью? Из чистой зависти, что канцлер добыл для него то, что они не смогли, они могут отравить его.
Сложив кусочки мозаики он покивал самому себе. План ему нравился. Элдерлинг будет поручен заботам Чассим. Он даст ей понять, что если она его вылечит, то сможет получить свободу. А если он умрет… пусть сама думает о последствиях подобного провала. Он не станет пить кровь существа, пока не убедится, что оно здорово. А если Элдерлинга не получится как следует вылечить для того чтобы использовать, его все еще можно будет продать, как он сам и мечтает. Человек-дракон заявил, что он ценен для своих. Герцог откинулся на своем троне, обнаружил, что его выпирающим костям не стало удобнее и снова согнулся. Все это время упавшее создание пристально смотрело на него, а Эллик нервничал.
Хватит об этом. Будь решителен. Или сделай вид. — Позовите тюремщика, — сказал он, но как только стражники бросились исполнять его приказ, пальцем указал, что Эллик должен исполнить его пожелание. — Когда он придет, я скажу ему, что этого Элдерлинга следует запереть вместе с другим моим особым пленником и обращаться с ним так же бережно. Я думаю, что со временем он восстановит свое здоровье и мы найдем ему хорошее применение. Тебе, мой добрый канцлер, будет позволено сопроводить его и удостовериться, что там где его разместили ему будет тепло и удобно, а так же что ему будет предоставлена хорошая еда. — Он подождал мгновение, давая Эллику испугаться того, что просто заберет экзотический подарок, не предложив никакой награды. Увидев что начали проявляться первые признаки гнева, он продолжил.
— И я сообщу, моему тюремщику, что тебе позволено навещать обоих моих узников, когда и как ты пожелаешь. Мне кажется справедливым, наградить тебя некоторыми привилегиями. Доступ к тому, что однажды станет твоим, так сказать… По-твоему, это справедливо, канцлер?
Эллик встретил взгляд Герцога и очень медленно в его глазах засветилось понимание. — Это более чем справедливо, ваше превосходительство. Я доставлю его немедленно. — Он потянул свой подарок за цепь, но Герцог покачал головой. — Оставь человека-дракона здесь, пока не приведешь тюремщика. У меня есть мои стражники и я не думаю, что мне следует опасаться этой кучки костей.
Тень беспокойства легла на лицо канцлера, но он низко поклонился и медленно попятился прочь из комнаты. Когда он ушел, герцог внимательно рассмотрел свой подарок. Элдерлинг не выглядел так, словно с ним жестоко обращались. Может плохо кормили, а побледневшие синяки говорили о побоях. Но следов инфицированных ран не было. Возможно его просто надо покормить. — Что ты ешь, создание? — Спросил он.
Элдерлинг встретил его пристальный взгляд. — Я человек, не смотря на то, как выгляжу. Я ем то же что и ты. Хлеб, мясо, фрукты, овощи. Горячий чай. Хорошее вино. Любая чистая еда подойдет мне.
Герцог услышал в голосе существа надежду. Оно поняло, что с ним будут хорошо обращаться и дадут время поправиться. Не было необходимости давать ему повод для других размышлений.
Если Вы не против, дайте мне чернила и бумагу — сказало существо — я составлю письмо своей семье. Они выкупят меня.
— А твой дракон? Ты ведь говорил, что пел для дракона? Что бы он отдал за твое безопасное возвращение?
Элдерлинг улыбнулся, но это была кривая улыбка. — Мне сложно сказать. Вероятно совсем ничего. Тинталья поступает не опираясь на предсказуемые людские обычаи. В любой миг любого часа ее отношение ко мне могло измениться. Но я думаю Вы могли бы заслужить ее хорошее отношение вернув меня невредимым туда, где однажды она могла бы меня встретить.
— То-есть ты не знаешь, где она? — Перспектива удерживать этого Сельдена как заложника и выманить его дракона туда, где его можно будет лишить жизни и выпотрошить немного померкла. Если конечно, он говорил правду. Драконы прирожденные лжецы.
— Пока я был в плену, меня увезли далеко от тех мест, где я мог рассчитывать встретить ее. Возможно она считает что я бросил ее. В любом случае, прошли годы с тех пор как я видел ее.
Не слишком обнадеживающие новости. — Но ты ведь из Дождевых Чащоб? И там у них много драконов, не так ли?
Существо перевело дыхание чтобы заговорить, похоже оно сомневалось в своем ответе, а потом сказало. — Слухи о том что драконы вылупились разнеслись далеко, когда это произошло. Я давно не был дома и не могу сказать наверняка, что стало с вылупившимися драконами.
Почувствовало ли существо, что здесь можно заключить сделку? Пусть подумает над этим, но нельзя дать ему понять, что от нее зависит жизнь Герцога. Он услышал приближавшиеся к двери шаги Эллика и тюремщика и величественно кивнул существу.
— Пока все, Элдерлинг. Ешь хорошо, отдыхай, поправляйся. Быть может позже мы поговорим снова. — Он отвел взгляд от существа. — Охрана, отнесите меня в сад под навесом. И пусть меня ожидает подогретое вино, когда я прибуду.
Поздним утром Тинталья почувствовала в воздухе дым очагов. Ветер принес его издалека, но несмотря на это, она почувствовала воодушевление. Трехог был недалеко, а день только начинался. Мысль о том, что она скоро снова увидит своих Элдерлингов обрадовала ее. Она заработала крыльями сильнее, заставив себя забыть о боли. Теперь, когда конец близок можно было и потерпеть. Она призовет Малту и Рейна и они позаботятся о ее ране. Это не будет приятно, но своими умелыми маленькими руками они смогут исследовать повреждение и вытащить отвратительный наконечник. Потом успокаивающая припарка и, возможно, они немного ее почистят. Она издала короткий предвкушающий рев. Сельден всегда ухаживал за ней лучше других. Ее маленький певец был предан ей. Она задумалась о том, был ли он еще жив где-то там и насколько он состарился. Было сложно понять как быстро старятся люди. Проходило несколько сезонов и вдруг неожиданно они старели. Еще несколько и они уже мертвы. А сильно ли постарели Малта и Рейн?
Гадать бесполезно. Скоро она их увидит. Если они окажутся слишком старыми, чтобы помочь ей, она использует чары и заполучит в свое распоряжение других.
Когда в полдень солнце начало опускаться за реку, человеческие запахи стали сильнее. В ветре появилось больше дыма и другой вони человеческого жилья. Их звуки так же достигали ее чуткого слуха. Их пронзительные крики, которыми они обращались друг к другу, соперничали со звуками сопровождавшими их бесконечные старания по переделке мира. Топоры разрубали дерево на части, а молотки заново сколачивали их друг с другом. Люди никогда не могли принять мир таким какой он есть и жить в нем. Они всегда разрушали его и жили на обломках.
На реке снующие лодки сражались с течением. Когда ее тень поравнялась с ними, люди стали смотреть вверх, крича и указывая пальцами. Она не стала обращать на них внимание. Впереди были плавучие доки, обслуживающие город на вершинах деревьев. Она пролетела над ними, и осталась недовольна тем, что они казались такими маленькими. Она уже приземлялась на них, почти сразу посл того, как вылупилась из кокона. Правда, доски треснули и сломались под ее весом, какие-то лодки были повреждены, а другие уплыли вниз по реке, все еще привязанные к выломанному куску пирса. В этом едва ли была ее вина, люди должны были строить прочнее, если хотели чтобы драконы приходили к ним с призывом.
Сложив крылья она захрипела от боли и сделала круг. Больно будет где бы она не приземлилась — в воде или в доках. Значит доки. Она раскрыла крылья и ударила ими вытянув когтистые лапы в направлении причала. На продолговатой деревянной конструкции кричали и разбегались в разные стороны люди.