Однако в тот первый вечер после их совместной с Рапскалем ночевки в Кельсингре Джерд, конечно же, заявилась домой. Она так и сыпала мелочными и обидными замечаниями. К примеру, поспешила напомнить Тимаре о том, что Рапскаль когда-то был и ее, Джерд, любовником, пусть и недолго, да и Татс в прошлом делил с ней ложе. В присутствии наглой Джерд Тимаре еще труднее было мягко ответить Рапскалю, что у нее нет желания гулять с ним сегодня вечером. Она отказала ему и на следующий день. А когда наконец призналась, что сомневается в разумности своего поступка и что страх зачать ребенка гораздо сильнее страсти, Рапскаль удивил ее тем, что серьезно кивнул в ответ:
— Да, так и до беды недалеко… Я постараюсь выяснить, как Старшие в прежние времена предотвращали зачатие, а когда узнаю, то обязательно скажу тебе. И мы сможем наслаждаться без страха.
Он произнес это совсем недавно, когда они бродили по берегу реки, держась за руки. Тимара громко рассмеялась, как всегда очарованная и испуганная той ребяческой прямотой, с которой Рапскаль говорил о вещах определенно не детских.
— Неужели ты с такой легкостью отбросил все правила, которые нам внушали в детстве? — спросила она.
— Правила больше на нас не распространяются. Если бы ты летала со мной в Кельсингру и больше времени проводила с камнями памяти, то и сама бы понимала.
— Поосторожнее с камнями памяти! — предостерегла его Тимара.
Это тоже являлось негласным законом. Дети из Дождевых чащоб были прекрасно осведомлены о том, насколько опасно прикасаться к воспоминаниям, хранящимся в камнях. Не один подросток пропал, потонув в потоке былых времен.
Но Рапскаль решительно отмел ее опасения:
— Ладно тебе… Я использую камни так, как положено. Теперь я понял: одни камни предназначены для украшения города. Другие, в основном те, что встроены в стены домов, — это просто личные воспоминания, нечто вроде дневника. Третьи, особенно статуи, хранят в себе поэзию или исторические хроники. Но непременно должно быть и такое место, где Старшие запечатлели знания о своей магии и целительстве… Я найду его, и мы будем знать, что нам требуется. Ну что, успокоилась?
— Немного.
Тимара решила, что не стоит выкладывать ему сейчас всю правду. Она отнюдь не была уверена, что снова пустит Рапскаля к себе в постель. И дело было не только в том, что она опасалась забеременеть… А в чем тогда? Тимара сомневалась, что сможет внятно объяснить ему причины отказа. Как растолковать другому то, чего и сама не понимаешь? Проще вообще ни о чем не говорить.
Точно так же ей проще было не обсуждать Рапскаля с Татсом. Вот почему она повернулась к нему с неловкой улыбкой и извиняющимся тоном сказала:
— Я собиралась идти на охоту. Сегодня Карсон отвел мне Ивовый кряж.
— И мне тоже, — непринужденно отозвался Татс. — Карсон настаивает, чтобы мы охотились парами. И дело не только в леопарде, который чуть не напал на Элис. Так меньше шансов спугнуть друг у друга дичь.
Тимара молча кивнула: с этим не поспоришь. С тех пор когда хранители собрались, обсуждая, как быстрее научить всех драконов летать, Карсон постоянно выдвигал новые идеи. И разделение охотничьих угодий, чтобы избежать конфликтов, равно как и требование для безопасности завести напарника, представлялось ей вполне разумным. Сегодня одни будут охотиться в Бескрайней долине, другие пойдут на Высокий берег, а кто-то отправится ловить рыбу. Ивовый кряж тянулся вдоль реки и зарос преимущественно ивняком, из-за чего они так его и назвали. Густые заросли сулили хороший корм для оленей, поэтому Карсон и направил туда самых лучших стрелков.
Тимара заметила, что Татс уже прихватил с собой лук и стрелы, а ее снаряжение всегда было при ней. Так что девушка при всем желании не смогла найти благовидный предлог, чтобы отложить охоту. После утренней стычки Тимара мечтала убежать подальше. Хотя Синтара и не обратила на свою хранительницу никакого внимания, той было стыдно за драконицу. Ей не хотелось оставаться с товарищами: она боялась услышать то, что другие станут говорить про ее капризную королеву. Что еще неприятнее, Тимара поймала себя на мысли, что пытается найти объяснение заносчивости и злобности Синтары, хоть как-то оправдать столь дерзкое и вызывающее поведение своей подопечной. Тогда как самой Синтаре — и девушка это прекрасно знала — было на нее ровным счетом наплевать. Тимара не раз собиралась отплатить ей той же монетой, однако, когда ей уже начинало казаться, что она избавилась от всех чувств к синей драконице, Синтара находила новый способ пробудить в ней эмоции. Сегодня это был стыд.