Малта взглянула на широкий разлив реки и кивнула. Это место сейчас больше напоминало прозрачное озеро. На данном отрезке течение действительно замедлило ход, а плавучих растений стало больше. И похоже, кувшинки и лилии верили в то, что весна уже близко. Новые отростки поднимались из воды, дожидаясь тепла, чтобы развернуть листья. Черные ленты водорослей усыпали зеленые почки.
— В давние времена Старшие строили на берегах реки великолепные жилища с убежищами для драконов. Некоторые дома возвышались на сваях: сейчас они превратились бы в островки. Другие чуть отстояли от берега. Хозяева предлагали залетным драконам всевозможные удобства. Каменные платформы, которые нагревались, когда дракон устаивался на них. Комнаты со стеклянными стенами и экзотическими растениями, где гостям было приятно спать в суровые зимние ночи. По крайней мере, капитан Лефтрин утверждает, что так ему рассказывали сами драконы. — Он указал на далекий склон, поросший голыми березами. Белые стволы чуть-чуть порозовели, что свидетельствовало о наступлении весны. — Думаю, мы возведем свой особняк вон там, — торжественно объявил Рэйн. — Обязательно с белоснежными колоннами, согласна? И громадным садом на крыше. Непременно посадим в несколько рядов декоративную брюкву.
Он заглянул жене в лицо, надеясь, что пробудил на нем улыбку. Но его попытка отвлечь Малту забавными фантазиями провалилась.
— Как ты думаешь, драконы помогут нашему малышу? — прошептала она.
Рэйн перестал притворяться. Его терзал тот же самый вопрос.
— Конечно помогут. А почему бы и нет? — Он попытался сделать вид, будто не разделяет сомнения жены.
— Потому что они — драконы. — Голос Малты звучал устало и безнадежно. — А эти создания могут быть бессердечными. Такими же жестокими, как Тинталья. Она ведь бросила сородичей, когда те голодали. Она превратила Сельдена в своего певца, очаровала его магией, а потом отправила в неизвестность. А когда мой младший брат исчез неизвестно куда, то это ее, похоже, ничуть не обеспокоило. Тинталья предала нас — и ни на минуту не задумалась о том, как это отразилось на нашей жизни. Скажешь, не так?
— Так, — кивнул Рэйн. — Но это еще не значит, что и все остальные драконы тоже такие, как и Тинталья.
— Они были точно такими же, когда я приезжала к ним в Кассарик. Мелочные и себялюбивые создания!
— Бедняги были еле живые от голода и совершенно беспомощные! Я не встречал настолько хрупких и одновременно эгоистичных существ. Но в таких обстоятельствах у кого угодно проявляются самые плохие качества.
— А что, если драконы не захотят помочь Фрону? Что нам делать тогда?
Он притянул Малту к себе:
— Давай не будем придумывать себе проблемы на завтрашний день. Сейчас Фрон жив и спит. По-моему, тебе следует перекусить, а потом тоже вздремнуть.
— А по-моему, вам обоим следует пообедать, а потом вместе лечь спать у себя в каюте. Я побуду с Фроном.
Рэйн поднял голову и улыбнулся сестре, которая появилась на палубе:
— Спасибо тебе, Тилламон, ты такая отзывчивая! Ты и правда не против?
— Разумеется, нет.
Волосы у молодой женщины были распущены, и порывом ветра одну прядь отбросило ей на лоб. Тилламон смахнула ее назад — и простой жест, открывший ее лицо, привлек внимание Рэйна. Щеки сестры разрумянились, и Рэйн вдруг понял, что уже много лет он не видел ее такой молодой и полной жизни.
Не подумав, он выпалил:
— У тебя очень счастливый вид!
Она горячо возразила:
— Нет, Рэйн, я боюсь за Фрона не меньше вас!
Малта медленно покачала головой. Ее улыбка получилась грустной, но искренней.
— Мы это знаем, милая. Ты всегда рядом и готова помочь. Но это не значит, что тебе нельзя радоваться тому, что ты обрела во время плавания. Ни я, ни Рэйн нисколько не обижены на тебя…
Малта осеклась и посмотрела на мужа. Рэйн недоуменно заморгал.
— А что обрела моя сестра? — спросил он.
— Любовь, — смело ответила Тилламон и встретилась с ним взглядом.
Рэйн в первый момент опешил, а потом вдруг все понял. Теперь он нашел новое, совершенно неожиданное объяснение подмеченным за время долгого пути сценам, обрывкам случайно услышанных разговоров между Тилламон и…
— Хеннесси? — выдавил он, разрываясь между изумлением и огорчением. — Неужели твой избранник — Хеннесси, первый помощник капитана?