Девушка опустила руки и осторожным движением передвинула вперед небольшую сумку, которая висела на ремне у нее за спиной. Затем она так же осторожно вынула небольшую дощечку-планшет, к которой заранее прикрепила лист бумаги, и, потянув за нитку, вытащила из сумки палочку древесного угля. И в сером предутреннем свете Лорана принялась быстро делать набросок.
С каждой минутой свет восходящего солнца становился все ярче и ярче, что позволяло Лоране видеть свой рисунок при различном освещении, а также сравнивать наброски с величественным зрелищем бескрайнего моря. Солнце только-только вышло из-за горизонта, когда она наконец с удовлетворением решила, что ей удалось создать наилучший рисунок, на какой она способна. Да, очень похоже, решила она. Ее пальцы начинали понемногу неметь от утреннего холодка.
— Эй, наверху! — донесся до нее грубый мужской голос. — Как утро?
— Легкий ветерок, отдельные облака, красное небо, — ответила Лорана. Она убрала рисовальные принадлежности в сумку и начала спускаться по вантам. Навстречу ей с палубы донесся не то недовольный стон, не то ворчание.
Оказавшись внизу, Лорана поспешила на кормовую надстройку, где находился стоявший вахту Барор.
— Почему вы так недовольны погодой? — спросила она сварливого моряка.
Барор скорчил кислую рожу и сплюнул за борт.
— Верная морская примета, — коротко ответил он.
Лорана удивленно вскинула брови.
Барор мотнул головой:
— Да ведь это каждый ребенок знает: «Красно солнце с вечера — моряку бояться нечего. Красно солнце поутру — моряку не по нутру». Шторм налетит, как пить дать, только я все равно об этом уже знал.
Кто-то уже успел шепнуть Лоране, что Барор много лет назад сломал руку и с тех пор уверился, что может безошибочно предсказать перемену погоды по ноющей боли в месте перелома.
— Надеюсь только на то, что мы войдем в гавань раньше, чем он начнется, — добавил он, демонстративно потирая руку.
Лорана отвернулась от моряка и пошла прочь. Из троих помощников капитана Барор был ей наименее симпатичен. Лоране ни разу еще не удалось увидеть его без недовольного или злого выражения лица. Поначалу она думала, что виной тому непрекращающаяся боль в поврежденном предплечье, но вскоре поняла, что Барор просто-напросто относился к породе людей, которые всегда всем недовольны и никогда не упускают случая пожаловаться.
Спустившись на палубу, Лорана обнаружила, что по-над водой густо летят крупные брызги, и поежилась от холода. Она направилась было к трапу, ведущему под палубу, но вдруг обернулась, почувствовав на себе пристальный взгляд Барора. Тот провожал ее глазами, причем вид у него был такой, словно он увидел девушку впервые. Лорана быстро отвернулась и сбежала по трапу.
Из каюты в коридор ей навстречу вышел капитан Таннер.
— Доброе утро, — сказал он.
Лорана кивнула и пошла дальше, но в этот момент с палубы донесся громкий удар, послышался стон и посыпались громкие ругательства — сначала звучал только голос Колфета, а потом к нему присоединился Барор.
— Лорана! — крикнул Барор. — Живо возвращайся сюда! Колфет спросонок свалял дурака! — И добавил, будто бы себе под нос, хотя его все равно было слышно по всему кораблю: — И кому же мне теперь сдавать вахту?
— Пойдем, — сказал Таннер, коротко кивнув девушке.
— Лучше уж я сразу возьму свои вещи, — ответила Лорана и бегом бросилась в свою каюту.
— Хорошая мысль, — согласился капитан Таннер, Лорана вернулась на палубу менее чем через две минуты. Она успела взять сумку целителя и накинуть теплое пальто. Бальзам из холодильной травы сразу облегчил боль, которую испытывал пострадавший. Колфет перестал ругаться и лишь шипел сквозь зубы. После беглого осмотра Лоране стало ясно, что локтевая кость сломана почти точно посередине между локтем и запястьем.
— Могло быть и хуже, — отозвался Колфет, когда девушка сообщила ему об этом. — Зато теперь и я тоже смогу предсказывать погоду.
— Пойдемте в мою каюту. Я должна соединить кость и зафиксировать перелом, — сказала Лорана.
Таннер сразу встревожился. Заметив, что на палубу вышел один из матросов, он громко позвал:
— Эй, Гестен, Колфет сломал руку. Помоги ему спуститься вниз, чтобы Лорана могла заняться его переломом.
— Нет, пусть занимается своими делами! — возразил Колфет. Он вдруг всей тяжестью навалился Лоране на плечо, так что у той от неожиданности едва не подкосились ноги. — Лорана — девушка сильная; мы с ней как-нибудь справимся. Кроме того, сами видите, какая заходит непогодь. Чтобы зарифить парус, вам потребуются все здоровые руки.
Помочь рослому широкоплечему моряку спуститься в каюту оказалось намного сложнее, чем в первый момент показалось Лоране, но она почувствовала, что, сделав это, заслужила почетное звание «своего парня».
Оказавшись в каюте, она бросила сумку на дальний край стола и принялась рыться в ящиках шкафа, извлекая оттуда бинты и другие вещи, которые могли ей понадобиться.
Все подготовив, она села напротив больного, не испытывая ни малейшего сомнения в том, что работа с огромной ручищей Колфета будет детской игрой по сравнению со сложными манипуляциями, которые ей пришлось произвести с тончайшими косточками крыла Гренна. И вдруг заметила, что моряк пристально разглядывает ее. Почувствовав, что покраснела, она поспешно наклонилась и принялась осторожно закатывать рукав, чтобы освободить поврежденное место.
— У тебя нежные руки, — благодарно произнес Колфет. Лорана быстро взглянула на него, чтобы понять, как он себя чувствует, но, встретившись с его ласковым, даже нежным взглядом, поспешно опустила голову и вновь занялась переломом.
— Вам здорово повезло, что кости не вышли наружу. Она осторожно прощупывала место травмы. Колфет вздрогнул.
— Мне очень жаль, но холодилка здесь не поможет.
— Кошачья трава тоже, — мрачно отозвался Колфет. Свободной рукой он отбросил со лба длинную прядь белых, как кучевое облачко, волос и с болезненным шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы. — Ты об этом не думай, знай себе, делай свое дело. А я тем временем буду рассматривать твои рисунки, вот оба и будем при деле.
Лорана совсем забыла о том, что развесила по стенам каюты свои рисунки, намереваясь просушить их от морской сырости. С начала плаванья она так много рисовала, что у нее уже подходил к концу запас бумаги. Все члены команды обращались к ней с просьбами нарисовать их, причем некоторые даже не по одному разу. Не то чтобы ей не хотелось выполнять эти просьбы: она так любила свою работу, что была готова рисовать кого угодно и когда угодно. К тому же плаванье на «Всаднике ветра» предоставило ей возможность запечатлеть множество новых лиц. У нее получились очень удачные портреты строгого Барора и вечно кислого Майнета. А капитана Таннера она нарисовала даже несколько раз — Лорана тайно признавалась себе, что смотреть на молодого моряка довольно приятно.
Колфета ей удалось нарисовать лишь однажды, в то мгновение, когда он поймал рыбу. Это оказалась не лучшая из ее работ, поскольку ей пришлось делать набросок очень быстро, чтобы ухватить движение, но на моряка она произвела такое впечатление, что он даже забыл про рыбу и бросился искать надежное место, чтобы спрятать рисунок.
— Похож — ну прям как живой! — восхитился он при первом же взгляде.
Итак, Колфет сосредоточился на рисунках, а Лорана приноравливалась к качке судна, чтобы согласовать с ней свои действия. Она внимательно следила за позой Колфета, следила за положением сломанной руки, старалась слиться с мерно переваливающимся кораблем, вот она, кажется, уловила момент, сделала быстрое движение и…