— Живите счастливо, — заранее пожелал он, вызвав у Саймена новый хмурый взгляд:
— Так ты не будешь шутить… и всё такое?
— Не буду, — Лэннери помолчал. — До шуток ли… Полетели быстрее! Вон уже и Школа виднеется.
От злых сил Школу прикрывал невидимый защитный купол. Она походила на большую пирамиду из белого камня и сверкала прозрачными стёклами окон. Где-то за ними притаилась та самая Беатия; Лэннери представил её в серебристом платье, заключающей союз с Сайменом, но в голову лезла совсем другая картинка: Беатия, вся в крови раненого хибри, и её полный наслаждения голос:
— Пер-кусса… пер-кусса…
Удар белого луча мог быть смертельным, а мог просто нанести рану, и Беатия буквально резала несчастного хибри на куски, пользуясь тем, что напрямую это правилами Школы не запрещено. Помнится, Лэннери наблюдал за ней недолго — улетел с чувством гадливости и отвращения выполнять свою часть задания, а потом Белая Наставница хвалила их всех за спасение целого городского квартала. Беатия скромно опустила длинные светлые ресницы и улыбалась, а её белое платье, туфли и даже палочка были покрыты засохшими тёмными пятнами.
— Кстати, — пролетев сквозь защитный купол, Лэннери прервал натянутое молчание. — Не переодеться ли нам, прежде чем заглянем к Наставнице?
Подняв палочку, Саймен буркнул себе под нос: «Вэс-тици!» Лэннери сделал то же самое, поменяв грязную одежду и башмаки на новые, чистые. Дверь приглашающе распахнулась перед учениками, впуская их в длинный светлый коридор, который делил Школу надвое.
Комнаты фей по форме напоминали соты небольшого улья — дюжина и ещё одна, в которой жила Наставница. Они располагались под самым потолком, и дверь каждой из этих комнат можно было открыть лишь с помощью своей палочки. Зато в триклию, где все собирались за общим столом, и в библиотеку, где хранились древние исторические документы и свитки на фейском языке, двери открывались сами собой.
— Я смотрю, вы наконец-то вернулись, — Белая Наставница ждала учеников, паря над порогом своей комнаты. — Заходите, — она повернулась и влетела внутрь, а следом за ней юные феи.
Лэннери мигом собрался и сделал почтительное лицо. Не то чтобы он не уважал свою Наставницу — уважал, но в её присутствии еле сдерживался, чтобы не зевнуть. Наставница была скучной, блёклой старой феей с огромным, поистине гигантским пучком седых волос. Иногда — что смущало и утомляло Лэннери — она пускалась в воспоминания о своей юности, которые его совершенно не интересовали. Это Аргален сходил с ума по истории и не вылезал из библиотеки, изучая свитки с рассказами о Злых Временах, а Лэннери предпочитал тратить своё время на отработку боевых заклинаний или отсыпался после ночных вылазок.
— …Очень жаль, что Саймен не смог сразу убить хибри, — донёсся до Лэннери бесстрастный голос Наставницы. — Из — за этого погиб человек.
Лэннери словно очнулся:
— Вы не можете винить Саймена и наказывать его за это! Он же не Хранительница, чтобы видеть будущее!
Наступило тягостное молчание. Хранительницу, которой покровительствовала Чёрная Звезда, не поминали лишний раз — ещё прилетит от неё серый голубь с недобрым предсказанием. Лэннери чувствовал на себе стальной взгляд Наставницы — небось думала, назначать ли дополнительное задание и ему. За дерзость…
Лэннери начал опасаться, что не сдержит зевка, когда тонкие бесцветные губы Наставницы разомкнулись:
— Как только на небе появится Алая Звезда, вы двое — вместо всех остальных учеников — будете помогать мне укреплять защиту Школы. Вам придётся проделать в шесть раз больше работы, чем обычно, но не больше, чем делаю я каждый вечер. А если учесть, что вы оба хотели бы стать Наставниками, — усмехнулась она, и Лэннери снова встрепенулся, — как раз и научитесь накладывать много защитных слоёв!
«Откуда она знает, что мы хотим стать Наставниками?» — подумал Лэннери, и Айя чуть шевельнулась в его руке:
«Ты хочешь, Лэн. Саймен, как мне кажется, смирился с тем, что он уступит если не Ирлани или Альди, так тебе».
На лице Саймена, кроме лёгкого удивления, ничего нельзя было прочесть. А Наставница отпустила их:
— Идите в триклию, там давно все собрались!
В центре триклии возвышался прямоугольный стол, некогда выточенный из цельного куска аргены. Аргеновые деревья жили около четырёхсот лет, и все столы, скамьи, кровати и двери в Школе Белой Звезды были в своё время сделаны из старых, умиравших деревьев. Сайкумы — большие куски, нарезанные из затвердевшего сока аргены, — ждали на столе только Лэннери и Саймена, остальные феи уже ели. Ирлани и Альди закончили трапезу и шептались друг с другом. Усаживаясь на скамью, положив палочку рядом, Лэннери вспомнил чудесную картину в столичном храме Кэаль — творение местного художника. Феи были изображены сидящими за столом, окружёнными мягким белым сиянием, со сверкающими крыльями; прекрасные, одухотворённые лица. Люди всерьёз верили, что феи — это олицетворение света, добра, милосердия. Показать бы им Беатию, всю в крови, с довольным выражением лица!..
— А ты не хочешь отдать мне половину своего сайкума? — Аргален, сидевший рядом, поёрзал на скамье. На лице его застыло жадное, нетерпеливое выражение.
Риджана, худенькая маленькая фея с серыми мышиными волосами, всегда уступала Аргалену кусочек своего сайкума. А кроме того, если верить сплетням Ирлани и Альди, он украдкой летал в деревушки и пробовал там человеческую еду. От такого любая фея — и любой фей — растолстеет!
Лэннери широко улыбнулся Аргалену и откусил от своего сайкума.
— А ты знаешь, что мы должны есть всё, что нам положено, иначе сил у нас будет меньше, чем положено? Если Риджана свалится от усталости на задании и попадёт в лапы хибри, виноват в этом окажешься ты!
Пухлые щёки Аргалена затряслись.
— Неправда! — это прозвучало так обиженно и по-детски, словно фей только что из кокона вылез и еле научился ходить.
Лэннери хмыкнул, откусил ещё и заметил, как Саймен услужливо придвинул к Беатии серебряный кувшинчик с настоявшейся утренней росой. Беатия поблагодарила его нежной улыбкой; с такой же улыбкой она, наверное, копалась бы в дымящихся внутренностях убитого врага.
— …А я сказала Наставнице: эти бездарные — кто они, чтобы чего-то ещё требовать от нас? — громко возмущалась Лейя, сидевшая напротив Лэннери. У неё было именно такое прекрасное лицо, какое художник с любовью вырисовывал на своей картине: огромные синие глаза, золотые волосы и розово-белая кожа. С фигурой у Лейи тоже было всё в порядке, и порой Лэннери задерживал взгляд на её груди.
— Они, видите ли, недовольны были, что мы их плохо защитили! Хотела я сказать: если бы не Равновесие, мы бы до вас никогда не снизошли! Они же такие грязные, вонючие! — Лейя сморщила хорошенький носик.
Она была лучшей охотницей на нечисть во всей Школе. Если Ирлани и Альди отличались своим усердием, то Лейя — ещё и мастерством. И сейчас она с гордостью провозгласила:
— А ведь я не ради них сразилась сразу с четырьмя маа-змеями! Вы бы видели, как они пытались достать до меня своим ядом, а я уворачивалась! Как думаете, я быстрее молнии?
Ответом было чьё-то восторженное: «Да-а-а!»
Пару раз Лэннери случалось выполнять задания вместе с Лейей. Благодаря своему особенному таланту она могла передвигаться так быстро, что моргнёшь — и фея уже на расстоянии двух крыльев от тебя, хотя только что была далеко.
Ирлани и Альди скривились почти одновременно — хвастовство Лейи им не нравилось. Лэннери подозревал, что они просто видели в ней соперницу в борьбе за место Наставницы. Или завидовали её красоте. Пошептавшись, обе поднялись из-за стола и улетели — вероятно, как и хотели, на берег озера. Тем временем разговоры вспыхивали и угасали то на одном конце стола, то на другом.