– С нормальной я бы и не связывался.
О мать, скажи своим детям…
Люди, которые полагают, что укус вервольфа может превратить их в существо подобного порядка – большие оптимисты. Единственное, что они могут получить от такого укуса – это гангрену, но никак уж не кровь фейри. Хотя и это маловероятно, потому что если вервольф берется за дело, то он почти всегда доводит его до конца. Однако добропорядочные мамочки, которые полагают, что их невинных дочерей на загородной прогулке непременно слопает серый волк, тоже изрядно заблуждаются: обычная добыча вервольфа – отнюдь не прекрасные девственницы.
Как истинный санитар леса, волк и в городе подъедает большей частью ту дичь, что по сути своей близка к состоянию падали. В некоторых смыслах ею уже является. Ту, что едва волочит ноги и, в сущности, влачит жалкое существование. Алкашей и до потери сознания обдолбанных торчков. Зачем тратить силы на добычу, которая еще движется?
Никс размял затекшие ноги. Похваляться перед Эйтлинн своей осведомленностью о привычках и образе жизни воргов было, конечно, неосмотрительно, но она задела его за живое. К тому же, ситуация, похоже, и впрямь была прескверной: если наследника не вернуть, рано или поздно это может обернуться трагедией. Особенно учитывая то, что у Киэнна по-прежнему ветер в голове… Но ведь черта с два ты выследишь вервольфа, если он хочет оставаться незамеченным! Затея была бы обречена на неизбежный провал, если бы… Если бы не одна слабость волчьего племени. Запах крови.
Запах крови действует на вервольфа как своего рода афродизиак. Правда, волки по большей части моногамны и предпочитают охотиться парами, а после кровавой трапезы – залечь где-нибудь в глуши, от чужих глаз подальше, и уж там беспрепятственно предаваться любовным утехам. Однако, если волк – одиночка, это может сработать. Нюх у волка великолепный и клюет он исключительно на кровь человека или фейри. Проливать свою Нёлди ничуть не хотелось, чужую – грозило ненужной шумихой. А потому, вдохновившись деяниями экранных вампиров, никс отважно ограбил банк крови и принялся исподтишка щедро марать ароматной жидкостью самых уродливых пьянчужек в самых злачных местечках города. Правда, пока дело не продвинулось ни на дюйм…
«Просто узнай его имя», – сказала она. Да вот только оно у вервольфа над головой не написано! И рожи у них у всех одинаковые, что он ей, Киэнн, что ли, чтоб каждую собаку по имени знать? Впрочем, эту задачу Нёлди для себя уже отчасти решил, попросту разжившись неплохим цифровиком со вспышкой и светосильным объективом в придачу. И вот теперь битый час сидел в засаде, поджидая не иначе как второго пришествия. К счастью, его по крайне мере не замечали, и никто не удивлялся странному фотографу-любителю, то и дело выглядывавшему из-за придвинутых к стене мусорных баков. Не самое уютное местечко, надо признать…
Мог ли вервольф совершить подмену? – А кто знает, что там в их волчьей башке творится? С точки зрения его, Нёлди, все эти твари изрядно невменяемы. Да, конечно, среди фейри полно оборотней, вон тот же Шони (хотя ведь про Шони тоже не скажешь, что у него все с мозгами в порядке), но только для вервольфа оба его обличья исключительно равноценны. Он не лошадь, которая превращается в двуногое человекообразное, и не гуманоид, принимающий форму тюленя. Он – и то и другое одновременно. Так что у всех у них поголовно однажды развивается нечто вроде раздвоения личности. И какого черта Киэнн вообще с ними якшается? Еще эльф…
Эльфы вервольфов терпеть не могут. Генетическая, врожденная неприязнь. Воевать не воюют (черта с два с ними повоюешь, волки – одно из самых сплоченных сообществ Маг Мэлла!), но обходят десятой дорогой. От греха подальше. Ну или от ненужных неприятностей. И ведь правильно делают! Да и не только эльфы – не считая ётунов и баньши, мало кто из фейри по доброй воле пожелал бы связаться с клыкастой братией. И вот только он, невесть что возомнивший о себе водяной, как напрочь лишенный инстинкта самосохранения папарацци, сидит с фотокамерой напротив грязной вонючей пивной и ждет, пока волчья морда улыбнется ему в объектив! И что будет потом? Ворг поймает его и разобьет этот самый объектив о его же неразумную голову! Нёлди уже начал жалеть, что не выбрал второй из двух предложенных вариантов...
В общем, свою добычу он пропустил. Очнулся только, когда сутулая фигура вместе с намедни помазанной королевой местных алкоголиков – кривоногой толстухой-негритянкой, одетой в растянутый до абсурда балахон с выцветшим и вытертым Эминемом на груди – торопливыми шагами скрылась за углом. Проклятье! Никс сорвался с места и, невидимой тенью, метнулся вслед за не шибко романтичной парочкой. А тех уже и след простыл. Ругая себя последними словами, никс двинулся к единственному укрытию, которым сейчас мог воспользоваться ворг, чтобы так быстро и внезапно исчезнуть с поверхности земли вместе со своей возлюбленной – переходу метро.
Две нескончаемых толпы двигались навстречу друг другу. Нёлди замутило. Метро – одно из самых тяжелых испытаний для любого фейри, за исключением, разве что, подземных жителей цвергов. Они в своих тоннелях, похоже, ко всему привыкли. Но он-то не цверг! Никс покрепче вцепился в ползущие перила. Спины, спины, спины, лица, лица, лица… Да зачем же вас так много? И ни один из них не похож на его, так легкомысленно упущенную, цель. Вряд ли во второй раз так повезет…
Нёлди спустился по эскалатору и вышел к поездам. Без особой надежды. Просто чтобы хоть что-нибудь делать. Справа, метрах в двадцати, что-то зазвенело осколками по полу и хриплый, пропитый женский голосок взвыл включенной сиреной. Разрази меня гром! Негритянка от всей души материла кого-то то ли ненароком разбившего ее бутылку с выпивкой, то ли коварно совратившего ее мужа-брата-любовника. Толпа падких на дешевые зрелища граждан сомкнулась непробиваемой стеной. Где-то там, за ее спинами, ворг, вне сомнения, чувствовал себя в исключительно дурацком положении: вмешиваться в дела людей, как всякий фейри, он не любил, но и попросту бросить свою нежданную даму сердца, растворившись в сумраке, находил несколько неудобным. Никс изо всех сил старался протолкаться к месту событий. В тоннеле мелькнули огни и оглушительный вой приближающегося поезда перекрыл брань и крики сцепившихся дамочек. Ворг настороженно втянул воздух и, почуяв что-то неладное, все же спешно расстался с аппетитной добычей, запрыгнув в ближайший вагон подъехавшей электрички. Поезд тронулся прежде, чем никс успел проложить себе дорогу к его дверям.
И что теперь? Все, что он мог знать почти наверняка – это направление. Логово ворга – объект весьма постоянный и они не меняют насиженных мест, пока их кто-нибудь не обнаружит. А направлялись эти двое, вне сомнения, именно туда. Скорей всего, теперь вервольф отправится туда один, и по дороге постарается подыскать замену несостоявшемуся объекту страсти. Впрочем, еще можно попробовать…
Нёлди терпеливо дождался другого поезда, плюхнулся на сиденье в конце вагона и позволил этой особенной дремоте овладеть собой. Теперь серебристый след магии горделиво струился в вакууме лишенного собственной силы подобного рода Сенмага. Перед внутренним зрением никса бежали белые холмы Маг Мэлла, пахло янтарным липовым медом и влажной зеленью прибоя… Речисто, сладко, чарующе… Вот рыжие глаза шиповника озорным взглядом глядят на нежданных путников, вот полуодетый закат сонно роняет перья жар-птицы на лиловые подушки облаков, где-то рядом гортанно поет ручей, шушукаются два столкнувшихся лбами ветра в кустарнике… Серебристая струна всхлипнула и оборвалась. Он проехал одну остановку. Но это уже не беда. Просто сесть на поезд и вернуться на один пункт обратно.
Андерсонвилль. – Да ты гурман, друг ты мой любезный! Большая ошибка, ворг. Если ты и впрямь решил поселиться здесь – вычислить твою берлогу не составит особого труда. Аккуратные домики шведов, постриженные газоны, бело-красные, бело-желтые, бело-голубые ступеньки хорошеньких, почти сказочных лестниц, шестицветный радужный флаг рядом со звездно-полосатым… Хаха! А вот, возможно, и оно. Заколоченные досками двери, чуть покосившаяся лестница. Облупленная вывеска: «На продажу» на проржавелом заборе. Идеальное место для непритязательного жильца-оборотня. Легальный съём они испокон веков не уважают. Не исключено, что такая халупа тут одна на весь район. И красноречивая вонь псины на сотню футов кругом…