– Ему лет двадцать и, судя по всему, он не слишком богат, – продолжила маленькая любительница свежей крови. – Но ему нравятся мои вампирские штучки. Я делаю ему скидку, ведь деньги – не главное…
Она чуть смутилась, но тут же вернулась к сути:
– Он пришел ко мне позавчера. И я сперва даже не узнала его. В прошлый раз я видела его летом, где-то в конце июля… Да, как раз перед Лунасой. И, уж поверьте мне, я знаю, что это за человек! Но за эти два месяца… – Из него точно душу вынули! Такое может сделать только кто-то из наших. И еще…
Глейстиг покосилась, взглядом выклянчивая подтверждения тому, что от ее сведений королю будет хоть какой-то прок:
– У него огромный синяк на груди. Вот только сам он его не видит. И не знает о нем.
На полминуты воцарилась гулкая тишина. Вот те раз! Ни дать, ни взять, проделки мары! Ну, в общем-то, он запросто мог ошибиться и не доглядеть четвертого фейри. Или, скажем, вервольф или мара могли отсутствовать в городе в тот момент и появиться здесь позже. Ай да глейстиг! Она заслужила свою призовую порцию гемоглобина!
– Ты знаешь его настоящее имя?
– Нет, – она мотнула головой. – Но каждую субботу он и его компания собираются у кого-то из общих приятелей и играют в какие-то странные игры. Я подумала, что тот, кто сделал это с ним, быть может, тоже бывает там. И потому сделала вид, будто мне стало интересно. Он пригласил меня. Я сказала, что могу прийти с другом – и он не возражал. Сегодня суббота…
Грана смущенно потупила взор, судя по всему, размышляя, не взяла ли она на себя слишком много и не сочтут ли ее инициативу непозволительной дерзостью. Однако Дэ Данаан едва не заплясал по комнате от восторга:
– Фрау Мата Хари, я полностью ваш! Ваш раб, ваша вещь, ваша комнатная собачка – все, чем вы пожелаете меня представить!
Глаза глейстиг округлились, фоморка же недовольно нахмурилась:
– Это значит, что мне снова с тобой нельзя?
– Ну, ты сама надела себе на шею очередной хомут, Этти! – Киэнн выразительно указал глазами на комнату Рико. – Этот смышленый ребенок открывает любые замки с помощью шпильки и если в моем отсутствии он доберется до одного… ювелирного изделия…
Дэ Данаан мрачновато прищурился:
– Мне даже убивать его не придется.
***
«Темный эльф» и впрямь был плох. Черен как ночь. Однако его самого такой цвет лица наверняка устраивал. Глаза мученически ввалились, равнобедренные треугольники скул остро торчали над глубокими провалами щек. Он спит с марой? – Не то, чтобы Киэнну было слишком уж жаль смертного, но мара тоже не пришла на зов, а значит – ей есть что скрывать. К тому же к роду-племени этой разновидности суккубов Дэ Данаан никогда не питал симпатий и мары не пользовались королевской милостью. Причем в отношении этого вопроса его мнение с тех пор нисколько не поменялось.
Спору нет, ни один из представителей волшебного мира не был безгрешен и чист как слеза ангела. Но мары все же стояли особняком. Мара – это даже хуже, чем глейстиг. Она выпивает тебя заживо, населяет твой разум кошмарами, доводя до безумия, и душит, душит, душит. Убивает медленно, долго, с наслаждением, смакуя каждую предсмертную конвульсию. От нее нельзя спрятаться, нельзя затвориться, нельзя отделаться – она пройдет в замочную скважину и сядет у тебя на груди, как ворон на погосте, предчувствуя сладкий вкус падали. И ведь что самое скверное: убивает она не для того, чтобы удовлетворить некую естественную физиологическую потребность, а удовольствия ради. Просто берет и выпивает твои силы в тот момент, когда ты наиболее уязвим и беспомощен, и отнюдь не заботится о том, чтоб оставить хоть что-нибудь взамен. Впрочем, быть может, он заблуждается на этот счет и мара точно так же нуждается в чужой тонкой энергии ци, как его нынешняя спутница – в более грубой и материальной субстанции крови?
Правда, надо признать, здравая неприязнь к естеству мары отнюдь не помешала ему в годы незрелой юности неоднократно пользоваться ими как женщинами. Как-никак королевская власть все же давала особые привилегии и позволяла избежать летального исхода, чаще всего бывающего логическим завершением подобных отношений с марой. Однако две-три ночи кошмарных снов становились неизбежной расплатой. А потому оказаться на месте этого наивного паренька с запавшими глазами Киэнну сейчас нисколько не хотелось.
Собравшаяся компания играла в какую-то сильно упрощенную версию DnD с огромным количеством хоумрулов. Кроме «темного эльфа», в нее входили: принц Артас – щупленький прыщавый подросток лет двенадцати, здоровенный детина, отзывавшийся на жуткое прозвище «Людоед», пухленькая смешливая шатенка с двумя кавайными хвостиками и таким же мультяшным никнеймом «Кики» и невысокая, коротко стриженая блондинка с третьим размером, именовавшая себя не иначе как «Мать-исповедница». Играющие в людей фейри почувствовали себя несколько неуютно: кажется, лучшее, что они могли сейчас сделать – это выйти из роли и стать самими собой. Три к одному, что их талант перевоплощения был бы оценен свыше меры!
Впрочем, Грана на сие так и не решилась, скромно представившись новым знакомым как «просто Дженни». А вот Киэнн пренебрегать столь прекрасной возможностью, конечно же, не стал и, недолго думая, выложил ничуть не удивившимся ролевикам полное имя и титул в придачу. После чего, то ли в качестве толстого троллинга, то ли первой попавшейся на язык отмазки, пояснил, что Киэнн Дэ Данаан – персонаж книги одной малоизвестной писательницы. Если это было троллингом, то он удался. Людоед скривился, будто вместо вкусненькой человечины съел отвратительного грязного поросенка, и презрительно хмыкнул:
– Женское фэнтэзи!
Полуэльф виновато пожал плечами: ну, мы – люди темные, непритязательные…
Кики и принц Артас почти сразу принялись усиленно опекать такую хорошенькую и, судя по всему, ужасно стесняющуюся глейстиг (которая и вправду пребывала в некотором напряжении в присутствии короля), а сексуальная Исповедница незамедлительно взяла под свое крыло не менее привлекательного златокудрого эльфинита, которого она явно намеревалась «исповедовать» во всех сто двадцати двух позициях Камасутры. Однако Киэнну ударила в голову исключительно дурная идея, и он, к величайшему разочарованию и одновременно все возрастающему азарту своей новоявленной воздыхательницы, не отводил глаз от похожего на ожившую мумию, по совместительству подрабатывающую огородным пугалом, «темного эльфа». Для пущей убедительности, старательно перебирая в уме ужимки и гримасы героев Энди Уорхола, жеманно закатывал глазки и глупо хихикал. Стараясь все же особо не переигрывать, дабы, не дай боже, не привлечь нездорового внимания какого-нибудь дюжего тела, восседавшего поодаль. А то ведь чем черт не шутит, случаи – они всякие бывают…
Тем временем старожилы, в число которых, по-видимому, входили Дриззт, Людоед и веселая поклонница Миадзаки, бурно обсуждали вопрос: следует ли им «сгенерить» другую «партию» и начать новый «модуль», дабы привлечь к игре новичков либо продолжить «водиться» по старой «компании», оставив прибывшим роль простых наблюдателей. Киэнн рвался в бой со всем жаром своей вздорной натуры, Грана же откровенно предпочитала тихо-мирно посидеть в сторонке. Однако, незаметно брошенного за спинами остальных, многозначительного взгляда эльфийского короля оказалось довольно, чтобы переубедить ее. Присутствующим выдали шаблонные распечатки с бесчисленными графами параметров персонажа, от которых у бедной глейстиг зарябило в глазах. Киэнн деловито просмотрел листы и для порядка проворчал под нос что-то о ереси и четвертой редакции. По правде говоря, со всеми тремя первыми он тоже был знаком лишь поверхностно, но неофиты сразу покосились на него с опасением, а олдфаги одобрительно крякнули. Это еще цветочки, дорогие мои! У меня еще есть ягодки, и они – волчьи.
Отыгрывать эльфа (злого и коварного эльфа-дроу) ему все же не разрешили, мотивируя тем, что «вживаться в роль человека ему будет проще» и он с трудом выклянчил полуэльфа. Гране наперебой сватали «рулящего» сорка, друида и рейнджера, в результате чего она остановилась на образе барда. Людоед стал большим и глупым полуорком-варваром, Кики – светлым паладином, несущим в мир добро и справедливость насильственными методами, Артас предсказуемо избрал стезю некроманта, а Исповедница – клерика богини Шар. Киэнн согласился на роль простого воришки. Когда все кубики были брошены и все рубиконы перейдены, свежеиспеченная шестерка приключенцев обнаружила себя на большой дороге, ведущей к замку злобного вампира, за голову которого местный лорд назначил баснословную награду в три тысячи золотых.