Как и следовало ожидать, через два года Саша вернулся в родной город, где его встретили друзья и рок-н-ролл. «Hard hearted Alex» — так назвал Климова Лешка Ушаков, парень из компании Лены, сообщая приятелю о том, что его подруга выскочила замуж и отчалила куда-то: не то в Питер, не то в Москву. Климов и сам уже не надеялся на продолжение прежних отношений с Леной, которая перестала отвечать на письма еще в первый год его службы.
Вера Андреевна переехала к Юрию Николаевичу, официально выйдя замуж, пока сын находился в армии. Мать настаивала, чтобы Саша жил с ними, но он всеми правдами и неправдами пытался уклониться от этого, так что в конце концов ему были поставлены условия: хочешь жить один — поступай в вуз, все равно в какой. Так, насладившись несколько месяцев свободой, Саша засел за учебники и в сентябре вновь влился в сплоченные ряды советского студенчества, сдав, не без труда, вступительные экзамены в Политехнический институт. Учебный процесс растянулся почти на целое десятилетие и закончился уже в период перестройки и ускорения. Саша изведал все прелести как очного и вечернего, так и заочного обучения. Хотелось жить, а не умирать по десять раз на день, как выразился один известный писатель, произведения которого никогда не входили в школьную программу. Хотелось модной одежды, новых фирменных пластинок, хорошей аппаратуры, чтобы слушать их, ну и, конечно… с женщинами Климов всегда был щедр.
Именно Лешка, первым сообщивший товарищу об измене подруги, нашел, как говорится, канальчик: через одну даму, повышенное внимание которой он, Ушаков, оказывал, потекли к друзьям некондиционные динамики. Образовалась некая артель по производству и сбыту «самопальных» акустических систем. Живи-поживай да добра наживай, но не тут-то было. В те годы и речи о кооперации не могло быть, да и к тому же это только по накладной выходило, что динамики, то есть, простите, головки динамические (особенно, остродифицитный тридцатипятиватник), — некондиция. На самом же деле комплектующие поступали — первый сорт.
Разгорающемуся было пожару следствия не удалось сожрать незадачливых предпринимателей: вмешался все тот же, занимавший уже солидный пост в обкоме, товарищ Лапотников. Правда, на сей раз он получил от компаньонов своего пасынка некую сумму, выражавшуюся пятизначным числом, для того чтобы, как он выразился, заинтересовать в благоприятном исходе дела людей, обладающих определенным влиянием.
Дело закрыли, но кумпанство «Ушаков, Климов и К°» приказало долго жить. Привычка же к тому, что в кармане всегда наличествует толстая пачка купюр, осталась. Об этом периоде своей жизни Саша вспоминал с усмешкой то ли удивления, то ли радости, словно и сейчас не веря, что за все, что проделывали они с Алексеем в те годы, не получили заслуженного приговора и не отправились куда-нибудь в Сибирь. Но тут, слава Богу, «революция приспела», как сказал один поэт.
Наметились этапы нового большого пути: сначала Польша и Болгария, затем Турция и, наконец, Китай. Саша с энтузиазмом принялся за дело, одевая и обувая (больше в прямом, хотя, конечно, случалось, что и, как встарь, в переносном смысле) родных сограждан. Из Германии Климов пригнал старенький «мерседес» и, порассекав на нем несколько месяцев, благополучно обменял это чудо германского автомобилестроения на практически новую «шестерку».
Потом дела пошли хуже. Скончалась едва достигшая пенсионного возраста Вера Андреевна. На отцовской даче, полностью перестроив ее, воскняжил господин Лапотников. Двухкомнатную квартиру родителей пришлось разменять, чтобы удовлетворить претензии нежелавшей терпеть над собой произвола жены Марины. Во время этого размена и перекочевал сначала на квартиру Юрия Николаевича, а потом и на дачу меч крестоносца… Вложения денег становились все более и более неэффективными, да и надоело уже Александру мотаться по опостылевшим заграничным рынкам. Одним словом, он лег на дно, потихоньку, иногда даже и в одиночестве, пропивая остатки рублевой наличности, с тоской взирая вокруг и не чувствуя больше ни к кому и ни к чему ни страсти, ни влечения…
Саша сбавил скорость и, бросив взгляд в зеркальце, круто свернул налево и выехал на дачный проселок. Когда-то это была узкая, покрытая щебнем и укатанная колесами тяжелых «побед» да легких «москвичат» с «запорожцами» дорожка, но теперь, когда время их кануло в Лету, подъездной путь к дачному массиву покрывал ровный асфальт, утрамбованный фирменными «резинами» иномарок и последних творений ВАЗа. Саша вспомнил о Лешке Ушакове, который пропадал где-то несколько месяцев и вдруг не так давно объявился, чтобы сделать своему приятелю и компаньону «предложение, от которого трудно отказаться»… Однако Климов все-таки отказался…