Однако Носкова спросили совсем о другом.
— Кто это звонил? — недоверчиво прищурив глазки, поинтересовалась Нина и, когда Владлен Валентинович, отмахнувшись от не в меру надоедливой подруги, ответил, что, мол, по делу, заявила: — Не ври!
— Я не вру.
— Врешь! Врешь! Врешь! Все врешь! Только и делаешь, что врешь. Всем. И больше всех мне! — Голос Нины срывался на истерику. — Это ты нанял убийц!
— Послушай-ка, ты!.. — Носков едва сдержался, чтобы не выразиться. — Заткнись! Тебе крупно повезло, милочка, что муженек твой отдал Богу или дьяволу, уж я не знаю кому, душу, и тебе теперь достанется и его хата, и бабки, те, что на счетах и в ценных бумагах… Так что тебе следует радоваться такому повороту судьбы, а не рвать мне последние нервы!
Воспользовавшись паузой, понадобившейся Владлену Валентиновичу для того, чтобы набрать в легкие побольше воздуху для продолжения своей запальчивой речи, Нина воскликнула:
— А дача? Она, между прочим, записана на Сашку Климова, так, видишь ли, его мамаша просила на смертном одре! При жизни Юры он и заявиться туда не смел, а теперь меня в два счета вышвырнет! Все только и хотят обидеть беззащитную вдову. Вчера вот, пока я у нотариуса была, кто-то квартиру обшарил…
— Что-нибудь пропало? — вкрадчиво поинтересовался Владлен Валентинович. Ведь это он, отвезя Нину на ее же машине к нотариусу, испросив у нее разрешения, воспользовался не только машиной, но и ключами… Ему с большим трудом удавалось до сих пор уклоняться от решительного разговора с Ниной. Еще, чего доброго, новоиспеченная вдова вздумает накинуть на его многострадальную шею петлю из цепей Гименея, а там, у него на шее, и так уже — Таджик, Мехмет и проклятые бабки! Нет у него сил сейчас обороняться… Сцапает его милашка, возьмет тепленьким… А черт! Не успеет! Если Оборотень не выяснит, где деньги, ему, Носкову, надо будет о гробе думать, а не о браке!
Странное выражение, мелькнувшее в глазах любовника, не ускользнуло от внимательно наблюдавшей за ним Нины. Однако она не блистала умом, а посему со слезой в голосе заявила:
— А как же! Колье брильянтовое, что мне Юрочка на свадьбу подарил, и…
Нина уронила лицо в ладони и заплакала от искренней жалости к себе. Это буквально взбесило Носкова, и он заорал:
— Ах ты, лживая сука! Все ты врешь! Я у тебя и жженой спички не взял!
— Ты? — оторопела Нина. — А…
Но он не стал ее слушать:
— Все ее обижают, все обворовывают! Дачу отняли… Да и без дачки этой куш ты отхватила хороший! На всю жизнь хватит, если с умом, если на тряпки, кабаки да мальчиков тратиться не будешь! — продолжал злобствовать Носков. — А мне знаешь какое наследство досталось? Долги одни! И по фирме, Юрочка твой, мать его так, свое и общее путал будь здоров как! Да и за этот нелепый кидняк я еще не расплатился, да Оборотню должен… — Он осекся, поняв, что проговорился об «Иване Ивановиче».
— Кто это? — патетически заламывая руки, спросила Нина. И вдруг, пристально посмотрев на Носкова, произнесла, как во сне: — Это он там всех убил… О Боже мой. Я все поняла… И Юру… И охрану… О Боже!
— Да какая, черт побери, разница, кто кого убил! — взвизгнул Носков. — Знаешь — и молчи. Воды в рот набери побольше и — никому ни слова. А проболтаешься, он и тебя и меня из-под земли достанет… Главное, деньги найти… Ко мне Таджик вчера заявился… прямо в офис. Кто-то ему все рассказал? Скорее всего, сам твой Юрочка, чтобы нас угробить! Таджик знает, что операцию на шоссе организовали мы. Как я ему объясню, что в кейсе была «кукла»? Скажу, что Лапоть меня перехитрил и одним ударом решил и крупный куш отхватить, и надоевшую дуру-жену с любовником подставить? Да кто же мне поверит? Так что, думай… думай, куда твой благоверный бабки спрятал! Не расплатимся — крышка нам! Поняла? На дачу надо ехать! Скажешь, что вещи свои хочешь Забрать… Ключи-то тебе менты отдали?
Носков сокрушенно вздохнул и, на несколько секунд задумавшись, вдруг резко поднял голову и посмотрел на Нину. Та ответила ему вымученной улыбкой. Настала очередь Владлена Валентиновича для подозрений.