Шатен — вампир ловко набрал большой шприц крови из моей вены. Одним движением перелил все в бумажный стаканчик и передал Дженни.
Все мы четверо затихли в ожидании, даже, казалось, не дышали.
ГЛАВА 29
АВРОРА
Дженнифер Элфорд была новенькой в моем классе в средней школе. Забавная практически седая девочка привлекла внимание всех детей, и я не была исключением.
Необычную девчушку приняли плохо, ей портили и прятали вещи, придумывали про нее небылицы. Случай с жвачкой в ее волосах, из — за которой Дженни пришлось подстричься под каре, до сих пор вызывает у меня приступ вины. Я делала это не сама, а была лишь безмолвным свидетелем, что никак не препятствовала, что меня, совершенно, не красит. Когда местным задирам наскучило, издевательства сошли на нет.
Как — то раз мы встретились в читальном зале библиотеки, где кроме нас не было ни одного посетителя. С тех пор мы и начали общаться. У нас нашлось много общих интересов, и я сама не заметила, как Дженни стала для меня невероятно близка.
Полтора года пролетели, как одно мгновение. В очередное хмурое зимнее утро, видимо, все плохие события происходят со мной в это время года, я увидела сообщение от Дженни:
«Я больше не буду ходить в школу. Мы переехали. Пока.»
Теперь та самая Дженни стояла по ту сторону стекла и ее жизнь была на волоске.
Посчитав эксперимент удачным, Клод сделал пару записей, взял кровь седовласой вампирши и загадочно умчался, что — то бормоча себе под нос.
— Почему ты тогда уехала, ничего не объяснив? — не выдержала я и подлетала вплотную к стеклу разделяющему нас.
Дженни ничего не ответила, лишь неловко перевела взгляд на все еще стоявшего в тени за моей спиной Бальтазара, и поджала губы.
— Бальтазар, — позвала я.
— Аврора, — откликнулся он.
Целую минуту он сверлил меня свои бездонным взглядом, по которому я никогда не могу определить, что же вертится в голове этого мужчины.
— Хорошо, — наконец протянул он. — Однако, есть парочка «НО».
Бальтазар сделал несколько шагов ко мне и его руки нежно легли на мою талию.
— Первое, недолго, — сказал он вибрирующим шепотом, что вызывал во мне мгновенный отклик. — Второе, постарайся никого не убить и третье, не убейся сама.
— Тебе сколько лет, дедуль?! — крикнула я ему в след, когда нахал, быстро чмокнув меня в нос, ретировался из помещения.
— Уж кого, но тебя я точно не могла представить в роли знаменитого гибрида, да еще и в паре с нашим князем, — подала за моей спиной голос Дженни.
— А я не могла представить тебя в роли больного вампира, которого будут пытаться вылечить с помощью моей крови, — парировала я.
Я вновь приблизилась к ней, и мы осторожно палец за пальцем соединили наши руки по разные стороны стекла.
— Рассказывай, — строго произнесла я.
— Рассказывать — то особо нечего, — хмыкнула Дженни. — Мы были маленькими и ты, наверное, не замечала, но мои родители — вампиры. Забавно. Они прошли обращение сразу после моего рождения. До сих пор не понимаю, как они решились на это. Родители хотели подарить мне жизнь обычного ребенка среди людей, но как только окружающие узнавали кем являются мои мама с папой, нам приходилось уезжать. Тот раз не стал исключением.
Вопреки наставлением Бальтазара мы болтали несколько часов к ряду. Мы обсуждали все на свете, каждую мелочь, которая происходила с нами и никак не могли насытиться. Наверное, мы могли проговорить сутки напролет, но вернувшийся Бальтазар просто утащил меня.
Новый Год неумолимо приближается. С того дня помимо прочих приготовлений, Клод просил немного моей крови раз в два дня. Сама же я стала навещать веснушчатую красотку Дженнифер в подземелье, практически, ежедневно. И каждый раз Бальтазар, как коршун, следил за всем. Абсолютно за всем. Он не выпускал меня из своей хватки ни на минуту, мы спали вместе, ели, если так можно выразиться по отношению к вампиру, когда он занимался делами клана я сидела рядом, спускались к Дженни, ходили на мои тренировки и репетиции, осталось только вместе мыться и ходить в туалет. После недели такой жизни мне стало мало места и воздуха. Помимо всего прочего, меня мучил один вопрос. Наши отношения с Бальтазаром планомерно развивались, подарки, романтические ужины, его истории из жизни потрясали воображение, обнимашки, поцелуи, совместные ночевки и ничего более. Он придумал себе какую — то границу и как только мы ее пересекали, сразу останавливался. Это вызывало в моей голове дурные мысли, например, что я не привлекаю его, что в свою очередь тянуло размышления, а для чего, собственно, он все это делает. Такие раздумья делали мне очень больно и спросить прямо я не могла найти в себе силы. Так я и жила, раздираемая духотой от гиперопеки Бальтазара и одновременно его отстраненностью.