Наугад выбрав третью кабинку, Гримдайк закрыл за собой хлипкую дверцу и сел, предварительно проверив металлический стул. Он придвинулся поближе к заслонке, убедив себя — это для удобства, чтобы дотянуться до отверстия для монет, не вставая.
Майло сунул жетон в щель: заслонка поднялась. Он не узнал эту женщину, хотя уже знал несколько постоянных танцовщиц. Она была смуглой и стройной, неопределенного возраста и национальности, с иссиня-черными волосами, касающимися плеч. На ней была фиолетовая футболка, обрезанная над пупком, и трусики от бикини в тон.
Какое-то мгновение Гримдайк изучал ее лицо, не забывая о быстротечности времени, испытывая холодок в паху. Его взгляд задержался на ее безукоризненной оливковой коже, миндалевидных глазах, в которых было что-то отдаленно восточное, влажных и темных, неподкрашенных полных губах.
Сидя почти на таком же, как у Майло, стуле, она начала без раскачки, проведя длинными пальцами по грудям. Ее соски проступили под тканью, и она поддернула кромку одежды, дразня Гримдайка промельком нежной, округлой плоти. Глаза ее были закрыты, губы — слегка раздвинуты, открывая кончик языка между безукоризненными зубами.
Выступление ее было менее механическим — более искренним, — чем у многих других, и Майло почувствовал, что реагирует на нее. Щеки вдруг вспыхнули, и он ощутил испарину на лице, пот под мышками.
Теперь женщина по-кошачьи потянулась и стащила футболку через голову. Одна ее рука вернулась к небольшим грудям, а другая скользнула в трусики и сжалась в промежности в кулак. Взгляд Майло перебегал с одной руки на другую, не зная, что предпочесть.
Наконец она решила за него: она поднялась, повернувшись спиной к окну, и скатила трусики с округлых смуглых ягодиц. Майло сидел как завороженный, наблюдая, как она стягивает их через бедра, спускает ниже колен, поднимает одну, другую ногу и делает шаг, впервые позволив ему увидеть волосы на лобке.
Обе ладони исчезли у нее между ног, оставаясь невидимыми, пока она не просунула назад кончики пальцев; потом она наклонилась вперед, подавшись ягодицами к стеклу. Дрожь пробежала по ее спине — просто игра? — она медленно повернулась, опустилась на стул и одну за другой подняла ноги, уперевшись пятками в стекло, выставив себя напоказ.
Майло ощутил головокружение, поскольку кровь прихлынула ему в пах. Глянцевый треугольник лобковых волос был аккуратно подстрижен. Она прошлась по нему пальцами, все настойчивее, пока наконец не погрузила их внутрь, и Гримдайк ощутил, как она содрогнулась на этот раз, раздвинув губки.
На Майло смотрел единственный глаз, налитый кровью.
Моргнул.
Заслонка опустилась.
Он отпрянул вместе со стулом, чуть не потеряв равновесие. Какое-то мгновение он был оглушен увиденным. (Воображаемым?) Идиотизм. Физически невозможно. И все же…
Он нашарил второй жетон. Дрожа, он вцепился в стул обеими руками, когда заслонка поднялась.
За окном сидела в ожидании другая женщина. Гримдайк признал в ней апатичную блондинку с платиновыми волосами, темными у корней. Когда Майло выскочил из будки, она расстегивала прозрачную блузку.
Невозможно.
Безумие.
Прежде чем войти в зал, он взял себя в руки. На негнущихся ногах он прошествовал к стойке, за которой восседал кассир. Майло кашлянул, чтобы отвлечь молодого человека от фривольного журнала.
Судя по вышитому на левой стороне нейлонового пиджака имени, звали его Гектор. Бегающие глазки угрюмо и апатично мгновение изучали Майло.
— Что-то желаете?
— Да, — вырвалось у него шепотом, и он откашлялся, чтобы придать голосу командные нотки. — В третьем номере есть девушка.
— А куда она денется. За то им и платят.
— Я в том смысле, ее сейчас там нет… Кассир нахмурился.
— Да ну? Пойдем-ка туда, приятель. Я ей устрою.
— Девушка там есть, — сказал Майло, прежде чем молодой человек слез с табурета. — Просто… она просто… не та.
— Как не та?
— Не та, что до нее.
Он чувствовал, что начинает запинаться, и не мог понять, действительно ли говорит бессвязно, или это ему только кажется.
— Я вставил жетон, и она была темная. Высокая брюнетка. Время вышло, а когда я сунул другой жетон, там была другая девушка. Блондинка.
Кассир заметно расслабился, решив для себя, что имеет дело не с психом, а с придурком, не успевшим удовлетвориться в отведенное время. Проблема оказалась вполне рядовой.
— Должно быть, перерыв на кофе. Такое правило.
— На кофе?
— Они меняются, понимаете?
— Мне нужно ее видеть.
— Конечно, нет проблем. Перерыв всего десять минут, пока не уйдет на обед. Тогда полчаса.
— Нет. Мне нужно видеть ее лично. Поведение молодого человека изменилось.
— Для этого кабинки.
— Мне нужно видеть ее лично… снаружи.
— Никак. Дамам не разрешается путаться с клиентами. Майло вдруг ощутил приступ отчаяния.
— Вы, конечно, можете назвать ее имя?
— Я не должен их называть, ясно? В том смысле, что против вас я ничего не имею, но…
Он развел руками и улыбнулся. Майло извлек бумажку в пятьдесят долларов и положил на прилавок, рядом с кассой.
— Я понимаю — дело деликатное.
Наступила короткая пауза. Гектор нахмурился и сделал так, чтобы банкнота исчезла.
— Ладно, видно, парень вы надежный. Так вы сказали, высокая, темные волосы? Титьки красивые, но, пожалуй, чуток маловаты, так?
— Да.
От нетерпения Майло чуть не потерял голос.
— Это Лейни Тэтчер, но она обойдется недешево.
— Сколько?
Гектор лениво пожал плечами.
— А я почем знаю? Свободный рынок, сами понимаете. Не надо быть слишком нетерпеливым, когда будете звонить: она может накинуть.
— Ее номер?
К этому времени Гектор уже вернулся к своему журналу, сосредоточив внимание на центральном развороте.
— В телефонной книге.
На самом деле он обнаружил в телефонной книге шестьдесят семь Тэтчеров и никого из них по имени Лейни. Лорен Тэтчер была самой близкой из всех, кого он смог отыскать, но двое числились просто с инициалами «Л», без указания на пол, что упростило бы его задачу.
Возможно, Гектор соврал, но Майло не хотел об этом думать, и, лежа в ту ночь в постели, он подыскивал другие объяснения. Эта женщина — Лейни могла взять себе незарегистрированный в книге номер, или, возможно, у нее вообще не было телефона. Двое Л. Тэтчеров оставались его единственной надеждой, и было чертовски поздно, чтобы проверить их сейчас же.
На следующий день, когда он набирал номер, у него дрожала рука.
Первым под именем Л. Тэтчер оказался угрюмый старик, голос которого напомнил Гримдайку скрежет рашпиля о гнилую деревяшку. Звали его Лоуренсом, и жил он один, если до этого вообще есть дело тому, кто звонит куда попало и сует нос куда не надо.
Положив трубку, Майло переборол нерешительность и набрал второй номер. Ему ответили уже после первого гудка — женский голос, лишенный каких-либо эмоций — Алло?.
— Я звоню… То есть можно поговорить с Лейни Тэтчер?
— Слушаю.
Майло показалось, что стены пустились в пляс вокруг него. Некоторое время он не знал, что еще сказать.
— Алло?
— Меня зовут Майло Гримдайк.
— Да, я ждала вас.
— Простите, не понял?
Смешок. Звенящий, как разбитое стекло.
— Я сказала: чем могу помочь?
Показалось. Снова воображение сыграло с ним шутку.
— Вы меня не знаете, — сказал он. — Я вас видел… Обнаженной…
— И что?
В ее голосе звучало любопытство, неподдельный интерес.
От внезапного приступа сомнения у Майло перехватило горло.
— Я хотел бы знать… Я имею в виду — вы работаете — Танцовщицей? Да.
Ладонь у него вспотела настолько, что трубка прикипела к руке. Неужели возможно, что она прочитала его мысли?
— Как-то вечером на прошлой неделе. Ее голос зазвучал хрипловато.