– Если уж начистоту, не могу похвастать, что давно не пью. Хотя в основном жил на улице… Старался держаться подальше от кругов.
Их взгляды встретились. Эти гривары вместе сражались, вместе трудились почти два десятилетия. И теперь Пирсон понял: что-то неладно.
– Что происходит? – Он остановил покачивающийся мешок и повернулся к верховному командору.
– Твой парнишка… Сего… – Мемнон почувствовал, как в груди поднимается чувство вины. – Его забрали.
– Кто забрал, побери тебя Тьма? – прорычал Мюррей.
– Даймё, – ответил Мемнон.
– И что нужно от него голубокровным? – Мюррей шагнул к Мемнону. – Они создали мальчишку для своих целей. Зачем забирать его обратно?
– Кое-что случилось, – сказал Мемнон. – Сего судили за нарушение Кодекса и приговорили к Испытанию боем. Но он выжил. Победил.
– Парень дрался с Голиафом? – У Мюррея затряслись губы. – Провалиться мне во Тьму…
– Тебе нужно было это видеть, – прошептал Мемнон. – Твой мальчик… он изменился. Голиаф ему не ровня. Но после того как Сего завоевал свободу, его схватили надзиратели. Увезли на флайере. Дакар считает, что он в тюрьме «Арклайт».
– Матерь Бездны… – прошептал Мюррей и, схватив Мемнона за плечи, толкнул к стене. – И что ты предпринял, верховный? – Мюррей сплюнул. – Как всегда, сел на задницу и притворился, что это все ради общего блага?
Мюррей снова толкнул Мемнона, и тот отступил.
– Чего ты ждешь? – сердито крикнул Мюррей. – Что во дворе сядет флайер и голубокровные вернут Сего целым и невредимым? – Он прижал командора к обитой войлоком стене.
Мемнон молчал.
– Ну, так я и думал! – крикнул Мюррей, поднимая дрожащий кулак.
Мемнон не испугался. Он хотел, чтобы Мюррей ударил в лицо. Может, тогда хоть что-то почувствует.
– Пока тебя не было, я избавился от нейро. Мне так долго туманили мозги…
Стиснув зубы, Мюррей уставился на него. Потом опустил кулак и отступил.
– Ты получил по заслугам. Но толку от тебя не больше, чем от тех, кого я прижал там, в Глуби.
– Ты… что сделал? – спросил Мемнон.
Мюррей достал фляжку из сумки на боку и приложился к горлышку.
– Владельцы невольничьих рынков, мерки, даже пара-тройка тамошних даймё – пришлось разбить несколько рож, чтобы получить ответы.
– Что ты делал в Подземье? – спросил Мемнон. – Почему ушел?
Мюррей опустился на корточки и посмотрел в сторону открытой двери.
– Малыш! Входи.
На пороге появился мальчонка лет десяти и несмело вошел в комнату.
– Верховный командор, хочу познакомить – мой друг Сэм.
Мемнон посмотрел на мальчика, чьи глаза показались ему странно знакомыми.
– Ты, похоже, потерял Сего, – проворчал Мюррей. – А я покопался в Глуби и нашел его брата.
Глава 22
Тени и свет
На нашей планете, в нашем обществе есть порядок. Кто-то служит, и кто-то правит. Кто-то трудится, и кто-то отдыхает. Кто-то сражается, и кто-то умирает. Каждый должен следовать своим Путем, у каждого своя цель ради блага. Без такого порядка все погрузится в хаос и войну. Без такой цели все погибнет.
Темноты!
Хотя бы одного-единственного мгновения темноты! Одного короткого перерыва в этой бесконечной бомбардировке светом и болью.
Миг темноты – чтобы забыть о кандалах, ставших частью его, соединивших его руки, ноги и шею со стальной стеной.
Миг темноты – чтобы отвлечься от проводов, вьющихся, как угри, по телу, зарывающихся в него. Чтобы не замечать воткнутую в пупок питательную трубку.
Сего отчаянно хотелось закрыть глаза и забыть о штуковине на плечах, о пульсирующем холодом стальном шлеме, давящем на череп, и о трубках, торчащих из ушей.
Миг темноты – и тогда он, возможно, вспомнит мир за пределами этой тюрьмы. Мальчика в Лицее и его друзей, чьи лица стираются из памяти. Свое жилище до Лицея. Залитый солнцем остров. Прохладный черный песок между пальцами ног. Теплое море и соль на лице.
Но закрыть глаза и получить желанную передышку ему не позволяют. Веки приколоты степлером, так что он может только таращиться и разевать рот.
Возможно, тюремщики знают, что если Сего смежит веки, он ускользнет, сбежит в темноту, подальше от боли и их пытливых глаз. Его держат живым и бодрствующим, чтобы наблюдать, экспериментировать, мучить.
Служители по ту сторону стекла не похожи на его подругу Ксеналию.
Они не лечат, но прощупывают острой сталью, электричеством и светом, наблюдая за его реакциями и бесстрастно общаясь между собой.
Сего ничего другого не оставалось, как беспомощно наблюдать за служителями в их светлой, стерильно чистой лаборатории, где они сновали от машины к машине. Он попытался заглянуть дальше, в длинный коридор, заканчивающийся огромной стальной дверью, возле которой стоял надзиратель.