Бертот ухмыльнулся и нанес удар открытой ладонью по голове. В ушах как будто завизжала стая пещерных летучих мышей. Сего упал на брезент, перекатился через плечо и, шатаясь, встал. Шум трибун мигом возрос на несколько децибел – зрители подгоняли бойцов в круге.
Борьба с северянином была почти равнозначна борьбе со стихией. Что бы ни делал Сего, Бертот упрямо шел вперед, и удержать его было невозможно.
Сего то сближался с Бертотом, то отступал. Лавировал, прикрывался, контратаковал. Держался и выживал.
Сайлас стоял перед Сего.
Два брата сошлись в круге из железного дерева, где татами пропитались кровью и потом в тысячах тренировочных раундов. В круге, где Сего плакал и смеялся вместе с братьями. В круге, где он провел большую часть жизни.
– Попробуй еще, – сказал Сайлас.
Сего попробовал. Усерднее, чем в прошлый раз. Пытаясь прорвать оборону старшего брата серией панчей и киков. Но как ни старался Сего, атакуя идеально рассчитанными ударами, Сайлас каждый раз оказывался быстрее – на шаг, на мгновение. И каждый раз, когда Сего терял равновесие, Сайлас проводил молниеносную атаку – не для того, чтобы вывести Сего из строя, а чтобы преподать ему урок.
Сейчас круговой удар ногой пришелся в шею, и Сего не устоял.
– Попробуй еще, – повторил Сайлас.
– Я пробовал! – выкрикнул Сего, срываясь и злясь из-за этого на брата.
– Пробовал, но безуспешно, – спокойно сказал Сайлас, зля его еще пуще.
Сего снова ринулся вперед, на этот раз вкладывая в удары всю силу. Серия джебов, кросс, локтем с разворота. Ни один не достиг цели. И в ответ – болезненный кик в бедро.
Сайлас как будто пришел из другого мира. Он был силой природы, неподвластной контролю Сего.
– Что мне делать? – спросил Сего.
Он уже готов был сдаться, хотя и знал, что Сайлас не позволит.
– Попробуй еще, – только и сказал Сайлас, и на его лице появилась кривая улыбка.
Старшему брату нравилось происходящее. Он как будто получал удовольствие от неудач Сего.
Сего посмотрел на берег с черным песком под песчаными дюнами. На песке, скрестив ноги, сидел старый мастер. Он провел на берегу весь день – в одной и той же позе, неподвижно, практикуя ки-дыхание. Старый мастер пришел на берег, когда начался отлив и поднялось солнце. С сумерками море вернулось, намочив серые одежды. Сего знал, что старый мастер останется в воде, сделается ее частью, и его одежды будут колыхаться, как морская трава.
Сего оглянулся на брата.
– Хорошо, – ответил он и улыбнулся.
Он уподобится старому мастеру, станет частью обтекающей его воды.
Сего провел еще одну серию атак. Таких же, как и раньше, – двойной джеб, кросс, раунд-кик. Жесткий кросс, шот в корпус. Не старался бить сильнее или быстрее. Как и ожидалось, Сайлас парировал. Но когда брат начал контратаку, Сего был готов. Шаг в сторону, уход от прямого кросса и ответный хук. Есть!
Сайлас остановился и одобрительно кивнул. Хотя Сего едва прикоснулся к брату, тот был выбит из равновесия. Раньше такого не случалось.
Пусть придет прилив.
Бертот был приливом. Горой, которую невозможно сдвинуть с места. Бурлящей рекой, которую не перекрыть никакой плотиной.
Сего не мог отклонить Бертота с его пути, но мог обойти стороной.
Принимая каждый панч мирконианца, Сего отвечал несколькими своими шотами. Свалить северянина они не могли, зато эти контратаки были частью естественного хода боя. Обмен ударами продолжался, но на каждый выпад Бертота Сего отвечал двумя своими.
В какой-то момент Бертот отступил и взял паузу.
– Вот этого я и ждал, – сказал он с улыбкой. – Это и есть тот Несущий Свет, о котором я слышал.
Воодушевленный, северянин взревел и бросился на штурм. Сего не отступил, а встретил налетевший на него вихрь танцем ярости, дав противнику проявить себя в полной мере.
Мало-помалу энергия бури иссякла, и настала очередь Сего. Он обрушил на противника серию джебов и киков. Короткий кросс рассек Бертоту бровь, и, воспользовавшись его секундным замешательством, Сего провел круговой с разворота в живот и тут же добавил сокрушительный высокий кик в подбородок. Северянин покачнулся.
Сего как будто ожил. Теперь внимание всех зрителей было приковано к его кругу. Ауралит позволил Сего слышать, о чем говорят на трибунах, – там гадали, не потеряет ли он снова контроль над собой.