– А знаешь, что новички вечером будут бегать по парящей лестнице? – поинтересовался темнокожий мужчина с бритой головой, сидящий в дальнем конце стола. – Надеюсь, ты сможешь все это удержать.
Маури на мгновение оторвалась от еды.
– Конечно, – пробормотала она с набитым ртом и продолжила опустошать тарелку.
– Не помнишь, как сам был таким, а, Гулл? – спросила светловолосая женщина-гривар. – Приходишь сюда нищим с улицы и внезапно получаешь все, о чем только мог мечтать.
Гулл кивнул:
– Так и было. Потом платил за жадность несколько недель. Больше сидел на горшке, чем тренировался. Вот и предупреждаю девчонок. Мы же здесь и для этого тоже, верно, Наясса?
– Верно, – ответила Наясса. – Я просто хочу сказать, что мы все побывали когда-то на их месте.
Сол взглянула через стол на мужчину, молчавшего на протяжении всего обеда. Его бледное лицо пересекали длинные неровные шрамы.
– Не обращай внимания на Призрака, – сказала Наясса, заметив ее пристальный взгляд. – Недоволен, что придется возиться с новичками. Обычно он только тренируется.
Сол кивнула Призраку, хотя именно он и отправил ее в медотсек. Она не держала зла: гривар просто выполнял свою работу.
Всего в богато украшенной столовой сидели девять гриваров: пять ветеранов и четыре новобранца. Сол узнала одного из близнецов, которых видела перед отбором, – он сидел рядом с Маури. Грузный мужчина, сидевший дальше, был ей незнаком.
– У лорда Кото мы каждый вечер ели мясо чалика, – прогнусавил он. – Здесь я его не вижу.
– Смотри, чтобы тебя не услышал лорд, – предупредил Гулл. – Ты перебежчик, и, если думаешь, что кем-то был в другом доме, это не значит, что ты кто-то здесь. Сначала прояви себя в доме Кантино.
– Я не перебежчик, – возразил новобранец. – Ваш лорд Кантино взял меня, потому что его команда стареет и не справляется. Он хорошо платит, а я иду туда, где больше дают.
Сидевший молча Призрак вдруг поднял голову и посмотрел на перебежчика круглыми глазами.
– Джон Мэйв, – бесстрастно произнес он, – ты хорошо поработал для лорда Кото. Всего один проигрыш за шесть лет. Помнишь, кому проиграл?
– Сейчас я лучше, чем был тогда, – пробормотал Джон Мэйв. – Тогда я только начинал. Да и не привык биться в тесноте…
– Точно, помню! – вмешался Гулл. – Призрак уложил тебя всего за двадцать секунд и даже не вспотел.
Кровь бросилась Мэйву в лицо. Он выпрямился во весь свой внушительный, почти семь с половиной футов, рост и так хлопнул ладонями по столу, что посуда слетела на пол.
– Почему бы тебе не попробовать сделать это еще раз, прямо здесь!
Призрак тоже встал, снял салфетку и аккуратно положил ее на стол.
– Я же говорила тебе, что будет вкусно, – сказала Маури, продолжая жевать и не сводя глаз с двух стоящих друг против друга мужчин.
– Ну-ну, друзья мои, – долетел издалека голос. – Здесь, в доме Кантино, мы все – одна команда. Наше прошлое не имеет значения, мы вместе работаем над достижением цели.
Лорд Неферили Кантино вошел в столовую через дальний проем между массивными мраморными колоннами. Рядом с двумя гриварами даймё казался миниатюрным.
– Садитесь, садитесь, – сказал лорд Кантино, и, хотя прозвучало это негромко, ветераны поспешили вернуться на свои места.
Сол и Маури не сводили глаз с человека, о котором так много слышали.
Лорд Кантино занял место во главе стола. Сол он напомнил тех даймё, что так часто бывали в ее доме, соблазняя отца. Бледная и тонкая, как бумага, кожа с просвечивающими голубыми венами, переплетающимися на лице и змейками спускающимися по шее.
Но вот с глазами что-то не так. У большинства даймё они темные, и глаза лорда Кантино – словно черные дыры в черепе, из которых сочится свет.
Расположившись на украшенном драгоценными камнями стуле, лорд обвел взглядом гриваров. По обе стороны от него вытянулись два дюжих стража в полном боевом облачении.
– Конфликт необходим, – нарушил молчание Кантино. – Именно поэтому мы все здесь, верно? Вы, гривары, сражаетесь в кругах, каждый из вас рожден из тлеющих углей войны, и в ваших жилах течет кровь бойца. Вы ведь чувствуете это, да? – Он отпил вина из хрустального бокала. – Я слышу ваши речи, слышу, о чем вы шепчетесь в оружейной комнате, что говорите в приступе гнева. Я слышу ворчание грантов в саду. Думаете, не слышу? Они говорят, что даймё ленивы. Они говорят, что мы отдыхаем, тогда как остальные трудятся. Они говорят, что мы присваиваем плоды труда и войны. – Он снова пригубил вино и, прежде чем проглотить, покатал во рту. – Но я такое же порождение конфликта, как и вы. Бизнес, торговля, дипломатия, технологии: это мои кулаки и ступни, мои локти и колени. Вы, наверное, слабо представляете себе, как это работает, но поверьте: я орудую этими инструментами с такой же точностью, с какой вы наносите свои победные удары.