Каким-то образом Сего предвидел, что вопросы обвинителя приведут к этому моменту. Он знал теорию служительницы: энергетическая реакция была защитным механизмом его собственного тела, произвольно включившимся в момент смертельной опасности.
Прежде чем ответить, Ксеналия еще раз посмотрела на Сего, и их взгляды встретились.
– Как сотрудник медицинской службы и служительница Эзо, я горжусь приобретенными знаниями. Моя жизнь есть обретение знаний, стремление выяснить, что и почему происходит, в частности, в телах гриваров. Но я могу с абсолютной уверенностью сказать, что понятия не имею, почему и как случилось, что в результате взрыва обвиняемый не получил ни ожогов, ни сотрясения мозга.
Венсфорт нахмурился и несколько долгих мгновений пристально смотрел на Ксеналию. Но все же смягчился.
– Спасибо, что уделили мне время, служительница.
И хотя физически в зале суда Ксеналия не появлялась, ее отсутствие Сего ощутил в ту же секунду, когда растаяла голограмма.
Он снова остался один.
Сего вдохнул полной грудью, втянув холодок поднимающегося над водой утреннего тумана.
Солнце едва выглянуло из-за горизонта, но он уже чувствовал приближающийся полуденный зной. Теплый воздух лег на прохладное море и обернулся кружащимися на восходе белесыми призраками.
С отливом на берег устремлялись в поисках убежища морские обитатели: армии крабов с жуткими клешнями шествовали к своим жилищам в песчаных дюнах, гигантские усатые моллюски, хватая воздух, торопливо зарывались в ил. Радостно щебечущие птахи бодро прыгали по черному песку, поклевывая легкую добычу.
Где же Сэм?
Стоило морю отступить, как младший брат-непоседа устремлялся в погоню за разбегающейся живностью, шлепая по песку босыми ногами.
Сего остался сидеть, но повернулся, высматривая Сэма на береговой линии – сначала в направлении скальных приливных бассейнов, потом в направлении дома, где брат часто прятался в высокой траве, выглядывая из убежища, как готовая выпрыгнуть кошка.
Странно, но Сэма не было рядом. Не доносился даже его пронзительный смех, обычно сопровождавший неудачную попытку сыграть шутку с Сайласом. Поймав Сэма, Сайлас лишь несильно шлепал его по лицу – он всегда питал слабость к младшему брату.
Подумав о старшем брате, Сего попытался найти его темную фигуру среди белых барашков волн. Сайлас часто приносил пойманного сетью сарпина, которого бросал потом в котел для тушения.
Волны поднимались и падали, но Сайласа не было видно.
Сего снова глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться, чтобы находиться исключительно в настоящем моменте: слышать шум прибоя, осязать тепло восходящего солнца, чувствовать ровное биение сердца. Но сосредоточиться не получалось. Странная мысль снова и снова вторгалась в сознание, как непрошеный дерзкий гость.
Где все?
Словно в ответ на эту мысль перед ним возник старый мастер – в серой, трепещущей под утренним ветерком длинной рубахе.
– Где все? – спросил он, эхом повторяя не произнесенный Сего вопрос.
– Ты здесь, – ответил Сего. – А куда подевались Сэм и Сайлас, я не знаю.
Старый мастер, казалось, прирос к земле, как узловатое железное дерево из тех, что росли в глубине острова. Сего не мог отделаться от впечатления, что Фармер стоял здесь вечно, на этом самом месте в полосе прибоя, прямо перед ним.
– Я здесь всегда, – повторил мысль Сего старый мастер. – Где все?
– Сэм, может быть, прячется в траве возле дома, но я его не видел. А Сайлас, наверное, уплыл и еще не вернулся.
Налетевший ветер подхватил горсть черного песка и сыпанул в лицо Фармеру, но тот даже не пошевелился.
– Где все?
Сего вдруг ощутил свое полное одиночество на этом острове. Хотя Фармер стоял рядом, воспринимался он как некое природное образование – скала, отдельно растущее железное дерево или лунная дорожка на воде после заката.
– Они ушли? – робко спросил Сего. – Не вернутся?
Старый мастер не ответил, но налетевший с моря бриз бросил в лицо Сего пригоршню песка.
– Где они? – спросил он, повышая голос.