Ветер крепчал, швырял в воздух песок, кружил и завывал у Сего в ушах. Песчаные вихри скрыли Фармера, и сквозь завесу Сего видел лишь его горящие глаза.
– Где все? – выкрикнул Сего, пытаясь устоять на ногах.
Внезапно ветер стих. Избивавший Сего черный песок на мгновение повис в воздухе, а затем осыпался на берег.
Фармер стоял на прежнем месте, неподвижный, покрытый песком. Не отвечая на вопрос, он медленно поднял руку к небу. Само движение менее всего напоминало человеческий жест; такое же впечатление Сего получил бы, если бы увидел, как протянула ветку бузина или гора склонила гранитную голову.
Он посмотрел вверх, куда указывала рука старого мастера. Мир изменился. Взошедшее солнце пронеслось над головой и скрылось за утесами. Ночь окутала мир, звезды усеяли небо, и сияющая луна поспешила по своей дорожке к морю. Солнце взошло и снова зашло, и мир мигнул, переключившись со света на тьму.
Время танцевало вокруг.
Вдох… выдох… Контролируя каждый вздох от начала до конца, Сего наблюдал за сменой дней и месяцев.
Он поднес руку к лицу, ожидая обнаружить шрамы или морщины вроде тех, что избороздили лоб старого мастера, но лицо было прежним, знакомым, гладким.
Фармер опустил руку, и мир снова замедлил бег.
На глазах у Сего из прилива вынырнул и побежал по песку красный краб. Пронзительно прокричала кружащая над головой птица. Крупинки черного песка просочились сквозь пальцы.
– Пора, – прошептал старый мастер.
– Что? – спросил Сего, вновь ощутив в себе пустоту одиночества. – Если все ушли, что я могу сделать? Как я справлюсь сам?
– Пора, – повторил Фармер.
Обмениваясь колючими репликами, обвинение и защита продолжили опрос экспертов: менталиста, специализирующегося на преступном поведении, металловеда, создавшего круг, в котором сражались Сего и Шиар, и судмедэксперта, представившего ужасные голографические изображения обугленного трупа Шиара. Обвинение вызвало даже самого Зилета в связи с его косвенной причастностью к делу.
Кто берет верх, этого Сего уразуметь не мог, но видел, что противники достойны друг друга. Зилет показал себя опытным защитником, умело противостоящим назначенному властями Эзо обвинителю Венсфорту.
Сего уже думал, что не выдержит еще одну дискуссию о том, что именно следует понимать под владением неразрешенным оружием, но в разгоревшуюся между сторонами перепалку вмешался голос смотрящего:
– Мы объявляем перерыв. Хотя мне ни перерыв, ни отдых не нужен, у таких, как вы, есть потребности, о которых необходимо заботиться. Идите, сделайте это и возвращайтесь через пятнадцать минут.
Зрители наверху один за другим вышли из стеклянной камеры и направились к выходу. Их примеру последовал Венсфорт. Прикованный к стулу Сего остался на месте. Зилет сел рядом с ним и, закинув ногу за ногу, пристально посмотрел на существо в трубе. Смотрящий ответил ему тем же.
– Каков урод, да?
Сего замялся, не зная, что сказать.
– Э-э-э… думаете, он вас не слышит? – прошептал он.
– Конечно слышит, – сказал Зилет. – И не только меня, но всех, кто только что вышел из зала, и еще сотни людей по всему Эзо. Он наблюдает за всеми.
– Как?
– Мало кто знает, как смотрящим это удается. Возможно, они собирают информацию с помощью спектралов-наблюдателей.
Сего перевел взгляд на кружащие в трубе светящиеся струйки. Здесь, в Верхнем мире, спектралы были везде: в коридорах Лицея, на улицах города, даже в комнате драконышей в отсеке D. Он поежился.
– Не волнуйся, – сказал Зилет. – Да, они наблюдают за нами, но им безразлично, что мы делаем и говорим. Во всяком случае, они относятся к этому не так, как мы. Вот, например…
Он встал, подошел к трубе и постучал пальцем по стеклу.
– Слышал, что я сказал? Я назвал тебя уродом. Но это еще не все. Ты воплощение ужаса, выброшенный плодный пузырь. Не уверен, что знаю, как размножается ваш вид, но идеальным наказанием для любого преступника было бы принудительное наблюдение за актом, в результате которого появляются такие, как ты.
Смотрящий наблюдал за даймё без всякого выражения.
Профессор еще несколько раз постучал по стеклу и снова повернулся к Сего.
– Видишь? Он слышит, но на самом деле он не только здесь. Он повсюду.
Сего вспомнил, что Мюррей-ку всегда понижал голос, говоря о смотрящих.
«Я бы предпочел очнуться в могиле и выползать, ломая ногти, наверх, чем оказаться запертым в одной комнате с этой тварью…»