Вырвавшийся у Кантино пронзительный хохоток эхом разнесся по выставочному залу, как будто лорд насмехался над благородными душами всех собранных здесь гриваров.
– Ты же не думаешь, что я не слежу за моими новобранцами, не изучаю их, прежде чем принять в команду? И опять же, мне нравятся такие, как ты. Простые, наивные. Тебя взяли именно потому, что твоя мать – Малиора Пали.
Маури молчала.
– Да, ты достойно выступила в «Аквариусе», хотя я видел и получше. Но ты дочь Малиоры. Тем более, ты здесь, чтобы отомстить за ее смерть, превзойти ее, сделать так, чтобы имя твоей семьи осталось в памяти. Это честолюбие. Это Путь, на котором я могу тебя поддержать.
Маури покачала головой, пытаясь сдержать бурлящую в ее венах ярость.
– А, понимаю. Ты винишь меня, – понизил голос Кантино. – Винишь того, кто поднял Малиору Пали из ничтожества, забрал с улицы. Ты винишь того, кто дал ей возможность готовиться и прогрессировать в течение многих лет. Стать одной из лучших в свое время. Ты винишь того, кто позволил ей исполнить свое предназначение, сражаясь перед тысячами поклонников и соотечественников. Ты винишь меня за то, что я дал ей все это?
Маури промолчала.
– Она умерла достойной смертью, – продолжал Кантино. – В круге. К такой смерти стремится каждый гривар. И все же ты хотела большего. Ты хотела, чтобы ее имя произносили на улицах, чтобы ее почитали и, возможно, чтобы ей поклонялись, как нашему другу Микото, у домашних алтарей на всех островах.
– Нет! – выкрикнула Маури. – Меня это не волнует. Я просто хочу, чтобы ее помнили. Хочу, чтобы ее память чтили, как и память любого гривара, отдающего свою жизнь за… вас.
– Неужели ее никто не помнит? – спросил Кантино. – Я, конечно же, помню Малиору. Она была вспыльчивой, как и ты. Упрямой. Быстрой, как рифовая акула. И прекрасной женщиной в постели. Такой сильной и гибкой в те ночи, которые проводила со мной.
Глаза у Маури расширились. Ее трясло от ярости, на губах блестела слюна, а кулаки сжимались и разжимались. Но как раз в тот момент, когда Сол подумала, что ее подруга набросится на лорда Кантино, островитянка развернулась и зашагала по залу к выходу. Эхо ее шагов разносилось по длинному коридору.
Сол осталась наедине с лордом Кантино. Сердце бешено колотилось, на лбу выступил пот. Несколько секунд она стояла у витрины с мертвым героем островов. Лорд посмотрел на нее черными глазами.
– Помнишь, мы начали экскурсию от птицы рок?
– Да.
– Так много общего, – вздохнул он. – Причина, по которой птица рок не вымерла, как другие великаны, в том, что она не сопротивлялась нам. Она приспособилась к образу жизни даймё. И гривары. Почему гривары еще здесь? Почему вы не вымерли?
Сол потупилась: смотреть в жуткие глаза лорда она не могла.
– Гривары выжили по той же причине, что и птицы рок, – сам себе ответил Кантино. – Они не сопротивлялись. Они приспособились к этому миру. К миру, созданному нами.
Не зная, что сказать, Сол лишь кивнула.
– Пожалуй, нам стоит вернуться. Мы пробыли здесь довольно долго, и я не хочу отрывать вас от тренировок.
У нее из груди рвался крик. Она хотела сказать Кантино, что ей нужно пройти дальше, к концу зала, туда, где как будто сгустились тени. Нужно увидеть отца, Артемиса Халберда.
Но Сол смогла выдавить только тихое «да».
Они прошли мимо законсервированных тел и скелетов гриваров, мимо древних чудовищ, глядевших на них мертвыми глазами и как будто спрашивавших, чем заслужили такую участь – оказаться в коллекции этого человека.
Они добрались до длинной костяной лестницы, ведущей наверх, в уже наступающие сумерки.
– Знаешь, что еще объединяет гриваров и рок? – нарушил молчание Кантино.
Сол не ответила: она уже поняла, что лорд отвечает на свои вопросы сам.
– Их нужно ломать. Моя рок, ждущая меня в саду, была гордой птицей, прежде чем стала верной и послушной. Маури тоже нужно сломать, как сломали ее мать.
Глава 15
Арена без дыхания
Когда секач сталкивается с противником, он не пытается атаковать сразу. Сначала секач стремится отразить наскоки противника. Он наступает и отступает, пробует и проверяет. Он с гордостью принимает небольшие порезы на морде и на боку, сознавая, что каждая неудачная атака – это удар по уверенности противника.
После того как попытки противника исчерпаны, секач атакует усталое тело и сломленный дух. Гривару следует обратить внимание на такого зверя.
Сайлас смотрел на дождь.
Дождь барабанил по крыше, собирался в лужицы на мостовой и сливался в ручейки, стекающие в городские сточные канавы.