Капли падали с неба, чтобы найти свое место на земле, и Сайлас слушал ровный, методичный стук, смиренно принимая тот факт, что силы природы неподвластны его контролю. Снежные метели Миркоса, ливни, приходящие весной на Киротийское нагорье.
Небо прорезала молния, и он, как ребенок, прижался лицом к окну. Стальной каркас комнаты содрогнулся от последовавшего за вспышкой грома.
Даймё не могли контролировать дождь. Они прятались во дворцах, закрывали ставни, погружались в свои симуляции, но дождь все равно лил на их крыши. Переполнял их водосточные трубы, затоплял улицы их городов. Иногда, если дождь затягивался, все начинало разрушаться. Падали укрытия, лопались трубы, переполнялись колодцы.
Сайласу нравилось, когда это происходило, когда мир, построенный даймё, рушился. Он покачал головой, оглядывая свое жилище: потолок, столы и полки, гудящий холодильник, наполненный искусственным мясом. В этот раз даймё настояли на том, чтобы он жил поближе к ним; вот это обиталище находилось в центре Толенска.
«Это важно для команды. Чтобы другие рыцари увидели, что ты часть батальона», – говорил маршал Владор.
«Мир, построенный ими, – он не для нас».
Сайлас не сразу заметил, что вышел за дверь и стоит под дождем. Он поднял голову, и вода падала ему на лицо, скатывалась в рот, пропитывала черный плащ и затекала в ботинки.
Он сомкнул веки и открыл буре все свои чувства. Вокруг, заряжаясь электричеством, потрескивал воздух.
«Буря обрушится на них. Скоро».
Небо снова озарилось голубовато-белыми электрическими вспышками, отразившимися в сияющих глазах Сайласа и осветившими кривую усмешку на его лице.
«Мы отыщем путь домой. Скоро».
Сайлас рассмеялся вслух одновременно с раскатом грома, и его диафрагма задрожала эхом дрожи земли. Он не мог сказать, как долго стоит под дождем или как долго бушует гроза, но это было не важно.
Когда же Сайлас открыл наконец глаза, все уже кончилось. Отгрохотал гром, и солнце выглянуло из-за туч. Перед ним стоял мальчик – насквозь промокший, со спутанными, упавшими на глаза каштановыми волосами.
Сэм.
– Господин! Господин Сайлас, – заикаясь и вытирая капли со лба, произнес мальчик. – Прибыл на службу.
Мальчик переступил с ноги на ногу. На нем была форма малинового цвета Кирота, и на плаще красовалась металлическая эмблема с изображением волка. Он робко смотрел на Сайласа.
Нет, это не Сэм. Каштановые волосы, короткий нос и длинные ресницы с повисшими на них капельками дождевой влаги. Сайлас узнал его. Парнишку присылали к нему уведомлять о расположении батальона, когда тот останавливался на ночлег в провинции Зиток.
– На службу? – рассеянно спросил Сайлас, мысленно зависнув где-то между ушедшей грозой и этим местом.
Улица уже заполнялась прохожими, торговцы выставляли свои товары, кузнецы взялись за молоты, от разгоревшихся жаровен повеяло теплом.
– Да, господин Сайлас, – ответил мальчик. – Исполнять обязанности оруженосца. Меня зовут Валькири. Валькири Миртандрос.
– Мне не нужен оруженосец, – сказал Сайлас, поворачиваясь к двери.
– Подождите! – Мальчик последовал за ним. – Они сказали… Маршал Владор сказал, что я должен…
– Маршал Владор и так потребовал от меня слишком многого. – Сайлас повернулся к мальчику. – Если его рыцарям понадобились оруженосцы, это означает, что его разум помутился.
Он распахнул дверь, вошел и захлопнул ее за собой.
– Подождите! – Голос мальчика донесся из-за стальной плиты. – Мне некуда больше идти! Если я не стану вашим оруженосцем, они решат, что я неудачник, и тогда…
Сайлас молча наблюдал за сползающими по стеклу каплями. Потом в окне появилось лицо мальчика, пытающегося заглянуть внутрь.
– Пожалуйста! Господин Сайлас, для меня было бы честью учиться у вас. Обещаю, что буду полезен! Обещаю делать все, что вы скажете!
Какое-то время мальчик еще стучал в дверь и умолял. Да, он был настойчив и упрям. Совсем как Сэм. Тот, если вцеплялся во что-то зубами, не отпускал, пока не ломались зубы.
В конце концов после продолжительного молчания, когда Сайлас привалился к стене, решив, что мальчик сдался, он вдруг услышал странный мелодичный звук: кто-то перебирал струны лютни.
Сайлас представил, как детские пальчики трогают струны из шерсти секача, а затем сквозь стальную дверь донесся голос Валькири: