Толиат не ответил. Он уже выглядел побежденным – плечи поникли, дыхание сбилось.
Энергия приливала к коже. Под черной «второй кожей» пульсировало тепло. Над плечами, словно призрачный туман, клубился и улетал в небо пар.
– Тебе не нужно бояться их, этих даймё на высокой трибуне, – прорычал Сайлас. – Ты должен бояться меня. Я – Истребитель.
Едва произнеся эти слова, он перешел в наступление. Теперь в его движениях не было той небрежности, с которой он уклонялся от неуклюжих атак Толиата. Теперь он напоминал вышедшего на охоту хищника. Подобно большой кошке, бросающейся вперед, чтобы вонзить зубы в шею лани, он взмахнул руками, отвлекая десовийца, и влепил ногой в правую коленную чашечку. В точку слома.
Колено гиганта как будто взорвалось, и Сайлас увидел в его глазах то, что хотел увидеть: как гордость сменяется болью, а гнев – страхом.
Нога подогнулась, и Толиат отшатнулся назад, надеясь получить пространство и время, чтобы перегруппироваться, но Сайлас не дал ему такой возможности. Атакующий вихрь настиг десовийца.
Кулак врезался в нос под нужным углом, сломав кость и вогнав ее внутрь. Следующей целью стала глазница, превратившаяся в воронку после удара коленом.
Свалившись на землю, Толиат свернулся, поджав ноги и закрыв лицо руками в ожидании шквала боли.
Но продолжения не последовало.
Сайлас молча стоял над ним.
С трудом, опираясь на руки, великан поднялся. Из разбитого носа текла густая кровь. Еще один ложный выпад, кросс, который, найди он цель, размозжил бы лицо, но кулак замер на полпути, а лоу-кик пришелся в здоровую ногу Толиата.
Не в силах удержать собственный вес, десовиец упал на оба колена.
– Почему ты это делаешь? – прохрипел он, выплюнув на землю выбитые зубы.
– Потому что ты не гривар, – ответил Сайлас. – Я хочу, чтобы мир увидел, какую мерзость сотворили даймё.
Сайлас схватил великана за голову, рывком пригнул ее и вышел за спину. Нет, он не хотел задушить противника. Это был бы слишком простой выход. Сайлас ударил в грудную клетку и, найдя плавающее ребро, панчем вогнал его глубоко в легкие. Он бил и бил, орудуя рукой, как отбойным молотком, наслаждаясь хрустом ребер.
Толиат лежал на животе, с трудом, словно выброшенный на берег кит, втягивая воздух.
Но Сайлас не закончил. Он врезал пяткой в лопатку и усмехнулся, почувствовав, как треснуло еще одно глубокое основание в теле десовийца. Толиат застонал, переворачиваясь на спину, и немощно взмахнул здоровой рукой.
– Я Истребитель, – сказал Сайлас, упираясь коленом в раздавленные ребра гиганта. – Посмотри на меня.
Он опустился на колени и, наклонившись, разлепил опухшие веки.
– Посмотри на меня. – Сайлас погрузил пальцы вглубь глазниц и потянул, вырывая глаза из укрытий, точно медуз, за которыми волочатся тягучие нити.
Толиат закричал, и это уже не был рев воина, готового сражаться. Он кричал как человек, готовый умереть.
Но Сайлас не удостоил его такой чести и не избавил от страданий.
Истребитель поднял глаза к небу. Вороны кружили все ниже. Они тоже наблюдали за поединком, затаив дыхание, как и зрители на арене.
Сайлас поднял окровавленные руки, и птицы, поняв намек, набросились, точно стая небесных волков, на свежую добычу, разрывая обнаженную плоть острыми как бритва клювами.
Толпа на арене «Нареспус» наблюдала за происходящим с ужасом и восхищением. Зрители слышали крики Толиата, сменившиеся бульканьем, когда вороны добрались до горла. Он умолял невидимых богов забрать его из тени, нависшей над ним.
«Истребитель, он не был человеком».
Жизнь покинула его не раньше, чем птицы содрали кожу и обнажили белые кости. Не раньше, чем люди потянулись с трибун – одним наскучило кровавое зрелище, других оно отвратило. Публика ушла, а тело гиганта осталось громадным куском мяса для падальщиков.
Сайлас повернулся к Валькири, с ужасом наблюдавшему со стороны.
– Сыграй свою песню еще раз, мой оруженосец, – сказал Истребитель, выходя из круга. – Сыграй для тех, кто остается.
С наступлением сумерек рок спустилась по той же коварной тропе. Солнце спряталось за черные сосны и окрасило ушедшие в тень утесы красными и оранжевыми бликами. С приходом темноты просыпались ночные хищники, огромные кошки и медведи гары выходили на поиски добычи.
Сайлас ничего не имел против. Возможно, кто-нибудь из них доберется до него, стащит с Каро и сожрет на своем ночном пиршестве. Прекрасная смерть – наверняка удалось бы славно подраться напоследок.
А вот Валькири, похоже, имел на этот счет другое мнение. Сейчас он трясся за спиной Сайласа – рок несла обоих.