Хотя никакой оруженосец Сайласу, конечно, не был нужен, он успел привязаться к парнишке. Возможно, потому, что Валькири напоминал ему брата Сэма. Напоминал своим невинным взглядом на мир. Или, может быть, Сайлас просто верил, что мальчишку еще можно спасти, что даймё не успели испортить его кровь.
– Страх опасен только в том случае, если он неконтролируемый, – бросил Сайлас через плечо, повторив слова старого мастера.
Валькири молчал. Притих после увиденного на арене «Нареспус».
Кто не молчал, так это ночные песнопевцы. Роящаяся в соснах летучая живность радостно приветствовала наступающую темноту.
– Ты уже не уверен, что хочешь стать следующим великим рыцарем империи? – спросил Сайлас. – Увидел своими глазами, что это такое? Понял, каким может быть настоящий бой?
Ответа не последовало, и Сайлас чувствовал, что мальчик все еще дрожит. Однажды точно так же испугался Сэм. Старый мастер отправил младшего брата ночью собрать травы для какого-то своего кулинарного рецепта. Может, Фармер хотел устроить ему еще одно испытание, а может, нужные травы действительно росли только среди самых густых зарослей ежевики в лесу на темной стороне острова.
Сайлас видел Сэма перед тем, как тот, повесив рюкзак на плечо, отправился выполнять поручение. Братишка стоял на тропинке с таким видом, словно его ноги примерзли в земле. Сайлас протянул руку и крепко сжал его плечо. Братья обходились без слов.
Сэм вернулся из похода целым и невредимым, с широкой улыбкой на лице, и высыпал горку собранных трав на кухонный камень Фармера.
– Почему вы не прикончили Толиата? – Тихий голос Валькири пробился через сумеречные песнопения. – Зачем продлили его страдания?
Сайлас глубоко вздохнул: начинался самый опасный участок склона.
– Толиат пострадал ради блага всех гриваров.
– Что это значит?
– Они должны были увидеть и понять, – прошептал Сайлас. – Понять, что мы, гривары, вовсе не те, кем они привыкли нас считать. Не герои, не позолоченные чемпионы, созданные для того, чтобы красоваться на парадах. Мы всего лишь тела, мешки, наполненные кровью и костями, которыми могут полакомиться вороны.
Погас последний свет заката, и рев какого-то дикого зверя возвестил приход ночи. Тьма поглотила горный склон.
– Герой-гривар – это часть истории, ложь, которую распространяют даймё. Гривары – персонажи в этом мире, построенном даймё, и им отведена особая роль. И пока они играют эту роль, разрешают споры, заслуживают почести и продвигаются по службе, мир даймё остается таким, какой он есть. Даймё смотрят на нас сверху, наблюдают за тем, как мы сражаемся, истекаем кровью и сходим в могилы. Наша единственная задача – служить им.
Рок на мгновение остановилась и задрала голову, прислушиваясь к звукам ночи.
– Вот почему я заставил его страдать, – продолжал Сайлас. – Вот почему я выпустил ему кишки и выставил на всеобщее обозрение его кости. Люди должны были увидеть, что Толиат никакой не герой. Как не герой и я. Как и любой из нас. Это даймё хотят, чтобы нас считали героями. Даймё хотят, чтобы мы сами рассказывали эту историю. Но я их историю рассказывать не буду. Не буду распространять их ложь.
Мальчик уже не дрожал. Их путь лежал сквозь тьму, и лишь звезды мерцали над головой да далекий Толенск напоминал о себе чахлым свечением на горизонте.
– Но если нет героев, то что же тогда есть? – спросил Валькири.
– Есть ты. Есть я. И есть кровь, которая течет в наших жилах. Чистая, не порченная их стимуляторами, их культурой и законами. Мы гривары, и наши корни должны идти вглубь и крепнуть. Они еще не умерли, но засыхают.
– Корни, – тихо повторил Валькири. – Но как нам укрепить их? Что надо делать, чтобы они не умерли?
Склон наконец закончился, и Каро ступила на ровную ленту Гриварской дороги. Сайлас тронул ее бока, и она пустилась галопом в направлении Толенска. Ветер подхватил полу плаща, и та затрепетала, словно призрак в ночи.
– Мы разрушим мир, который они построили, – ответил Сайлас.
Глава 16
Один ход
Гривар должен сходиться только со своими единокровниками. Этим он укрепляет боевую династию. Продолжение рода вне своей расы не только подорвет силу крови, но и может нарушить мирный баланс сил между всеми народами.
В это утро, как уже вошло в привычку за последний месяц, Сол пересекла коридор и, прежде чем постучать в дверь, коснулась двумя пальцами камня Кова.
Об экскурсии в музей лорда Кантино подруги с тех пор не обмолвились ни словом. Маури притихла, но делала все, что от нее требовалось, и упражнялась с прежним усердием. Как и раньше, Сол с трудом выдерживала ее бешеный темп в круге и на пробежках по парящей лестнице. И все-таки что-то в островитянке изменилось.