Все планы были сопряжены с невероятным риском, но более реальным все же выглядел вариант с парящей лестницей. Из головы не выходили слова Призрака: «Ограничить возможности противника».
Ее противниками были лорд Кантино, его охрана, время, гравитация и, казалось, все остальные силы мира. Все работало против нее.
– Ты что там делаешь, отдыхаешь? – прокричала сверху Маури.
Сол пыталась ускорить шаг, но сидящий в голове план давил едва ли не физически.
Еще одной проблемой была охрана Кантино. Сторожа расставлены по всему комплексу: у входа на парящую лестницу и у выхода с нее, возле музея, в саду.
Сол знала, что ей нужен отвлекающий маневр, но чем можно отвлечь внимание охраны настолько, чтобы та проглядела побег из поместья по парящей лестнице с одним из самых ценных предметов коллекции Кантино?
Добравшись до края лестницы, Сол упала колени и попыталась отдышаться.
– Сколько ты ни бегаешь, а в конце все равно валишься с ног. – Маури стояла над ней, даже не запыхавшаяся. – Еще разок?
– Нет! – воскликнула Сол.
Да, ей нужно заниматься планом, и еще одного подъема она не выдержит.
– Думаю, я и так буду готова.
– Правильно, – сказала Маури. – Осталась неделя, так что нажимать не стоит.
Островитянка имела в виду, что через неделю их ждет первый бой под знаменем Кантино в «Аквариусе». Последнее время команда усиленно готовилась, развивая навыки, повышая выносливость и вырабатывая стратегию. Вот только у Сол внимание разделялось. С одной стороны, перед ней стояла задача подготовиться к поединку и доказать свою ценность лорду Кантино, с другой – спланировать предательство.
Узнав лорда Кантино поближе, Сол не испытывала угрызений совести из-за планируемых кражи и бегства. Но было немного стыдно перед командой. Гулл и Наясса показали себя достойными наставниками, верными товарищами, нередко жертвовавшими личным временем, чтобы помочь младшему гривару.
Призрак тоже был первоклассным спарринг-партнером и мудрым учителем. Впрочем, Сол полагала, что он даже не заметит ее исчезновения.
Больше всего Сол переживала из-за Маури. Девушки по-настоящему сблизились, найдя друг в дружке родственную душу. Сол беспокоилась, что после ее ухода Маури останется одна на службе у человека, которого ненавидит. И наверное, первым ее чувством после бегства подруги будет гнев.
– Ну же, идем! – подстегнула ее Маури.
Даже на прогулке островитянка постоянно торопилась.
У них уже вошло в привычку гулять в саду, прохлаждаясь в тени гигантских живых изгородей и под брызгами фонтанов. Свободное от тренировок время выпадало редко, поэтому даже передышка в несколько минут казалась вечностью.
В этот раз они остановились перед вольером, еще одной, кроме музея в саду, гордостью Кантино. Дрессировщиков, работавших с птицами, у лорда было не меньше, чем инструкторов, занимавшихся с гриварами.
Прислонившись к стальному ограждению, девушки наблюдали, как дрессировщик ведет по траве птенца с оранжевым оперением. Направляя птенца в нужном направлении, он время от времени касался его тонким спектральным стержнем. Рок, похоже, не реагировала на боль, но послушно поворачивала куда нужно.
– Странно, что они в самом деле работают с этими птицами, – сказала Маури.
– Ты о чем?
– Даймё, – прошептала Маури, кивая на юного дрессировщика. – Никогда не видела, чтобы они выполняли какую-либо работу, кроме работы служителей в медотсеке. Но здесь… Этот парень делает что-то настоящее… обучает птиц. Не торгует рабами и не командует грантами.
– Ты права.
Наблюдая за парнем, Сол предположила, что он ее ровесник – лет четырнадцати или пятнадцати, – хотя определить возраст даймё было невозможно, ведь они жили по нескольку веков. Она уже узнала одного из многочисленных отпрысков лорда Кантино. Принц в замке.
– Все просто, – прошептала Маури. – Дрессируя животное, даймё его порабощают. Кантино говорит, так животных направляют на нужный путь, указывают цель, для которой их и вывели. Но эти животные – дикие. Старики рассказывают, было время, когда птицы рок обитали в лесах, охотились и разводили потомство, жили как хотели. Когда-то они были свободны.
Паренек в вольере щелкнул пальцами, подзывая стоявшего неподалеку гранта, и что-то произнес. Грант опустился на четвереньки, а дрессировщик поставил ему на спину ногу в сапоге для верховой езды и забрался на оседланную рок.
Маури скрипнула зубами.
Тронув птицу спектральным жезлом, даймё пустил ее рысью. Проезжая мимо девушек, взглянул на них – Сол заметила, что зрачки у него такие же черные, как у отца, – ухмыльнулся и приложил жезл к шее птицы, заставив ее перейти в галоп.