Пытаясь вникнуть в смысл слов следователя, Дудкин сфокусировал взгляд на очках Макушкина, что музыканту удалось сделать далеко не сразу, но всё же удалось.
– Итак, расскажите об обстоятельствах обнаружения тела, – Макушкин совершенно не обращал внимания на реакцию свидетеля.
– Девочка закричала, и мы с Владиком прибежали. Там лежала эта женщина с ножом в горле.
– Вы кого-нибудь видели рядом, кроме девочки?
– Да кого же я мог видеть? – удивился Дудкин. – Мы с Владиком были заняты. Выпивали, – пояснил свидетель.
– Ну, а эту женщину вы знали при жизни?
– Конечно, знал, как же мне Олю Саврасову-то не знать?! – снова удивился свидетель.
– А в лесу вы в тот день видели Саврасову?
– Да несколько раз, она шла с какой-то пожилой знакомой.
– Вы с ней разговаривали?
– Со знакомой или с Олей?
– Ну хоть с кем-нибудь из них.
– Нет, хотя подождите, я махнул им рукой издали.
– И вам ответили?
– Да, Оля тоже помахала рукой.
– А с кем-нибудь она общалась в тот день, не видели?
– Да не припомню.
– Ну, если припомните, потом обязательно сообщите.
– Это, конечно, – пообещал Дудкин.
– А незнакомых людей вы в лесу в тот день не видели? – продолжил допрос следователь.
– Как же, видел, какая-то женщина средних лет бродила. Мне ее личность не знакома.
– Опишите ее, – попросил следователь.
– Среднего роста в темно-синем плаще, но похоже не старая, я лица ее вблизи не видел.
– Как думаете, кто мог убить Саврасову? – подумав, спросил следователь.
– Да кто угодно, – безапелляционно откликнулся Дудкин и похлопал себя по карману с «мальком».
Он уже начал уставать от допроса.
– У нас в деревне уже который год убивают, – махнув рукой, добавил музыкант.
Ленка, на правах хозяйки сидевшая неподалеку, сразу поняла и оценила похлопывающий жест. Улыбнувшись, она приняла позу поудобнее, готовясь наблюдать, что будет дальше.
– Какой покойная была по характеру? – после паузы, придумал еще один вопрос следователь.
– Да толком не пила, – сразу дал ответ Дудкин, исчерпывающий, по его мнению.
Ленка зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос.
– Подпишите протокол, Юрий Петрович, – вздохнул Макушкин, понявший наконец бесполезность любых вопросов, не относящихся ко дню убийства.
– Не уезжайте никуда из Полянска, – предупредил он подписывающего протокол свидетеля.
– Да куда я уеду? – снова удивился Дудкин. – Скажете тоже, гражданин следователь!
С искренним удовольствием, попрощавшись с Макушкиным и Образцовой, свидетель удалился – ему предстояла встреча с «мальком» и он торопился, пока тот не слишком нагрелся в кармане.
– Однако, – пробормотал следователь, глядя вслед свидетелю и несколько раз непроизвольно дернул себя за бороду.
Пока Макушкин допрашивал пьяницу-музыканта, Баринов общался со Штеменко.
– Так ли уж обязательно беспокоить Свету? – уже во второй раз спросила Алевтина.
– Следователь имеет право задать вашей дочери вопросы в вашем присутствии, – пояснил Баринов.
– Вы можете нанести ребенку психологическую травму, – нахмурился Олег.
– Еремей Галактионович опытный профессионал, – продолжал стоять на своем Баринов. – Я даже не побоюсь назвать его педагогом. Уверяю вас, я испытал его педагогический талант на себе!
– Это очень заметно, – с явной иронией отреагировала Алевтина.
– Ну хорошо, – предложил компромисс, понявший иронию, но в интересах дела, скрывший обиду сержант. – Задайте сами вашей дочери вопросы, которые озвучит Еремей Галактионович, но непременно в его присутствии.
Алевтина задумалась, она, видимо, колебалась.
– Хорошо, – наконец принял решение отец. – Но пусть следователь придет сюда, лучше задать свете вопросы в домашней обстановке.
– Никуда не уходите, – вздохнул Баринов. – Я передам ваше предложение Еремею Галактионовичу.
– Беда с этими детьми, – выслушав лейтенанта, сказал Макушкин. – Ну, делать нечего, пойдемте к этим Штеменко.
– А их вы будете допрашивать? – с живейшим интересом спросила Ленка.
– А вам это важно? – проявил наивность бесхитростный лейтенант.
– Конечно, – не стала вводить его в заблуждение сплетница. – Видите ли, я думаю, здесь Еремею Галактионовичу будет удобнее допрашивать свидетелей, – в последний момент она попыталась замаскировать свое любопытство ведущей кумушки.