– Рей, а давайте подожжем город? В виде пепелища мне он нравился куда как больше. – Озвучил молодой человек идею и с надеждой взглянул нас спутника.
– Эх, Ричард, Ричард. Откуда в тебе столько ненависти? Тебя ведь всего лишь заставили мести улицы. – Хмыкнул громила.
Ричард Гринривер и Рей Салех официально носили титулы спасителей Римтауна. Впрочем, это не помешало магистрату выписать им две сотни часов общественно полезных работ, после того случая, как они подорвали установленный им памятник. Памятник не слишком понравился Ричарду, и потому он приобрел почти двести фунтов взрывчатки, и отправил памятник полетать. Правда, он неверно рассчитал длину запального шнура, и потому молодых людей взяли на месте преступления, контуженными.
– Это было унизительно! Аристократии позволено больше, чем плебсу, в этом и есть весь смысл существования сословных различий. На этом держится мир. А тут меня осудили на общественные работы, как какого-то пьяного матроса-воздухоплавателя. – Продолжил ныть Гринривер.
– Ричард, ну так приличия соблюдены. Тебе действительно позволили больше, чем кому бы ты ни было.
– Я как-то не заметил этого. – Молодой человек вскину подбородок.
– Да ну?
– Нет, я серьезно, где вы тут заметили привилегированность моего положения?
– Да то что ты взорвал свой памятник. Ричард, да во всей ойкумене не найдется не то что аристократа, вообще человека, кому бы было позволено заниматься подобной херней. – Рей скорчил рожу, которая должна была демонстрировать веселую ухмылку. Получилось так себе, но обошлось без приступов медвежьей болезни, на улице молодые люди были одни.
– Хм, пожалуй, я даже соглашусь с этим заявлением. – Ричард принял довод и гадко ухмыльнулся.
– Только вот тут в чем дело наверно во всем мире не найдется такого идиота, который бы захотел сделать нечто подобное. Это как посрать стоя на руках, в теории можно, а по факту, не очень-то и нужно. Хотя, поговаривают, многие увидели в этом взрыве какой-то сакральный смысл. – Рей решительно обломал приятеля. – Я тебе вот какую хохму поведаю, мне тут инспектор Вульф по большому секрету поведал, в следующем году планируется большой фестиваль, по случаю спасения города. И в программе торжественный подрыв копии памятника.
Ричард сбился с шага.
– Вы это сейчас серьезно? – Выглядел молодой человек так, словно у него кто-то умер.
– Вполне. Я же говорю, надо чаще с людьми общаться. Вон, сходил бы к инспектору на бридж. У него очень приятные люди собираются.
– Пить с лавочниками и мясниками? Обсуждать виды на урожай? Я похож на бюргера?
– Ричард, ты похож на мудака. Одинокого мудака, которому в силу его заклинившей гордости даже поговорить не с кем. С тобой даже старый Роберт не общается!
– Он нагружает меня практикой…
– Ричард, он демон, демон темных снов. Даже он с тобой говорить не хочет. И вот мне не понятно, чего ты бегаешь простых людей. Они тебя даже любят.
– Вы это сейчас серьезно? – А вот теперь Гринривер выглядел не на шутку ошарашенным.
– Вполне.
– Так они же всем городом на коленях вымаливали прощение!
– И что? Вполне себе нормальная реакция. Когда Римтаун стал падать в ад, жители сделали правильные выводы. Гринривер злой и могущественный. А когда ты после этого салю устроил в стекла повыбивал, разнося памятник по камушкам, сразу стало понятно, что ты злой могущественный молодой балбес. А еще, после того как мы с тобой улицы мели два месяца, так вообще уважать стали. Ричард Гринривер, конечно, сукин сын. Но он наш сукин сын! – Процитировал кого-то Рей.
– Так, минутку, но ведь, если верить газетам, серия убийств в городе приписывается мне. – Ричард совсем по плебейски почесал в затылке.
– Все верно. Только вот убивали каких то бродяг. А когда настоящего убийцу мы с тобой забили молотком при всем честном народе, и убийства прекратились, все решили, что Ричард конечно жуткий монстр, людей по подворотням режет на ленточки, силами ада повелевает, но если с ним поговорить по душам и попросить по-доброму, то вполне себе хороший парень. Это знаешь как, почтенные граждане, что жён поколачивают и пьяными в канаве валяются. Вот ты такой почетный гражданин.
– Вы это сейчас серьезно? – Последнюю фразу Гринривер произнес почти жалостливо.
– Вот чего ты как попугай заладил «вы это серьезно, вы это серьезно?» Учись по нормальному разговаривать!
– И что я должен был на это сказать?
– Да что угодно! Доставай блокнот, сейчас надиктую.
– Я на память не жалуюсь. – Холодно ответил молодой человек.