И это была правда. Я всегда падала в обморок, когда меня тошнило.
Она обошла остров, схватила пальцами мой подбородок, повернула моё лицо вправо, потом влево, и осмотрела мою щёку. Забыв про свою открытую рану, я закусила губу, но затем сразу же отпустила её и высвободила своё лицо из её рук.
Она свела вместе подведённые карандашом брови, после чего её взгляд прошёлся вниз по моему телу, и она заметила синяки на локтях и запястье.
— Говори правду, querida3.
Правду… Могла ли я сказать ей правду? Она могла побежать с криками обратно в Лос-Анджелес или, что ещё хуже, перестать любить меня из-за того, кем я была. Почему это не пришло мне в голову, когда я заставила её бросить всё ради меня? Неужели я думала, что смогу вечно скрывать от неё свою двойственную природу?
— Ты поэтому уехала тогда из Боулдера? — спросила она. — Тебя кто-то обижал?
— Никто меня не обижал.
Рассказала ли ей мама про Хита?
— Но именно из-за этой проблемы мы уехали из Боулдера.
Её глаза яростно сверкнули, когда она осмотрела мою кожу, которая напоминала камуфляжную расцветку моего топа, надетого под униформу. Вероятно, мне следовало надеть что-то с длинными рукавами.
Я вздохнула.
— Ты можешь пообещать мне, что не станешь ненавидеть меня, как только я расскажу тебе всю правду?
Она прижала руку к груди, к самому сердцу.
— Ненавидеть тебя? Боюсь, мне уже слишком поздно ненавидеть тебя.
Я опустилась на стремянку, которую Эвелин использовала как стул, когда её колени болели, и закрыла лицо руками.
— Ты решишь, что я сошла с ума.
— Я никогда не подумаю про тебя такое.
— Нет, подумаешь. И ты уедешь.
Я сказала Лиаму, что уже ничто не может причинить мне боль, но это была неправда. Если бы Эвелин отвернулась от меня, оставила меня, это причинило бы мне невероятную боль.
— Я тебя никогда не оставлю.
— Клянешься?
Я приподняла голову и опять посмотрела в её нежные глаза.
— Богом клянусь. Теперь рассказывай.
— Я… — я сглотнула. — Я… оборотень, — мой голос прозвучал тише, чем вентилятор вытяжки над плитой.
Эвелин раскрыла рот. Потом закрыла. А потом снова открыла. В эту минуту она была похожа на форель, которую папа ловил в горных реках.
— Un lobo?4
Я выучила благодаря ей достаточно слов на испанском, чтобы понять слово «lobo»: волк. Даже для меня, девушки, которая выросла с осознанием того, что такие фантастические существа были на самом деле, всё это прозвучало крайне дико.
Дрожащими пальцами я заправила прядь волос за ухо.
— Да.
Она не отпрянула, не убежала с криком, но на её лице отразилось недоумение.
— Как больно ты ударилась головой?
— Я покажу тебе.
Я сконцентрировалась изо всех сил, подняла вверх свои трясущиеся руки и пожелала, чтобы мои ногти превратились в когти. Ничего не произошло. Я снова попыталась. И опять ничего. Я засунула руки под свои ляжки.
— Раньше я могла перевоплощаться по желанию, но я долго отсутствовала…
— О, дорогая…
— Эвелин, прошу тебя. Я говорю правду.
Она бросила на меня взгляд, в котором было столько боли и сочувствия, что мне пришлось взять телефон из кармана своей туники и набрать Эвереста.
После пары гудков, в трубке раздался его сонный голос:
— Алло?
— Приходи на кухню прямо сейчас, — сказала я.
— Несс, ещё шести нет.
— Пожалуйста.
Он проворчал:
— Хорошо.
Между мной и Эвелин наступила тишина. Я видела, что тысячи слов готовы были сорваться с её языка, но она не произнесла ни единого. Она просто уставилась на меня, а на её лице отразилось такое же беспокойство, как в тот день, когда мы наконец-то впустили её в свою квартиру на первом этаже.
Через пять долгих минут пришёл Эверест.
— Что?
— Покажи Эвелин, — попросила я.
— Что показать?
— Кто мы такие.
Его глаза округлились.
— Несс…
— Я больше не могу держать это в секрете.
Он повернулся к Эвелин. Кожа на его лице вокруг глаз и рта напряглась.
— Пожалуйста, — прошептала я.
— Хорошо, — он поднял руки вверх.
Через несколько секунд его ногти удлинились и загнулись, а пальцы укоротились и почти исчезли в ладонях.
Эвелин побледнела, став такого же цвета, как и её тесто для блинчиков. Она перекрестилась, а потом… потом она упала в обморок.
Эверест успел поймать её до того, как она ударилась головой о плитку. Я слезла со стремянки и помогла ему расположить её на ней. Кинувшись к раковине, я схватила несколько бумажных полотенец и намочила их.