– Почему я? – выпаливает он. – У меня нет официальной должности в Коллисе.
– Верно. Но такие должности даю я. – Граф отворачивается, пренебрежительно взмахивает рукой и уходит, видимо решив, что разобрался с произошедшим. – Примени свой опыт на деле.
Мадам Эмелин хмуро смотрит на Симона:
– Почему граф поручил это расследование вам, сэр?
Парень стискивает кулаки так, словно держится за поручни корабля, которого настиг шторм. А его сердитый взгляд сверлит спину градоначальника.
– Потому что я местный специалист по безумию, – обреченно шепчет он.
Глава 4
Стражи просят зевак разойтись по домам, и большинство слушается, но отпрыски графа де Монкюира остаются, поэтому и я не ухожу, надеясь выведать, знает ли Удэн, что Перрета ходила к архитектору. Помимо нас остается еще несколько женщин. Они стоят неподалеку небольшой кучкой, некоторые держатся за руки. Глядя на их обнаженные плечи и размалеванные лица, я понимаю, почему они не ушли. Работали вместе с Перретой.
Последний стражник переминается с ноги на ногу, смотря на Симона, который за две минуты не пошевелил ни единым мускулом, – и, не выдержав, откашливается, чтобы привлечь к себе внимание.
– Венатре…
Симон вздрагивает:
– Как ты меня назвал?
– Венатре, – смущенно отвечает стражник. – Так называют тех, кто расследует преступление.
Я никогда не слышала о Мезанусе, но раз Симон не знает этого слова, он явно не из Галлии.
Эмелин кивает, а затем убирает с лица мокрую прядь огненно-рыжих волос.
– Как венатре, вы обладаете практически такими же полномочиями, как градоначальник.
– Понятно. – Симон кривит губы. – Но, думаю, вряд ли кто-то из вас знает, что означает venatorae на языке Старой империи.
Лично я бы удивилась, скажи Эмелин или стражник, что умеют читать. Да и мне это слово незнакомо, хотя древний язык до сих пор используют в священных ритуалах.
– Это означает «охотник», – доносится голос Жулианы из-за спин братьев. – Вернее, «тот, кто выслеживает зверя до его логова».
Симон встречается с ней взглядом. Кажется, они общаются. Но как бы то ни было, он слегка расслабляется.
Удэн закрывает глаза.
– Значит, я могу уйти, венатре? – последнее слово он приправляет сарказмом. – Хочу домой.
Это бессердечие вызывает у меня отвращение. Да, он не видел, что сотворили с Перретой, но женщина, которую он хорошо знал, мертва.
Симон хмурится:
– Нам нужно обсудить, что ты делал и куда ходил сегодня вечером.
У меня аж перехватывает дыхание от вспыхнувшей надежды стать свидетелем этого разговора. Стоящий рядом с Жулианой Ламберт смотрит в переулок, как и большинство недавно разбредшихся зевак. Мне так и хочется сказать ему, что лучше не смотреть на это.
– Кузен, – окликает его Симон, – не составит ли тебе труда сопроводить брата домой и не выпускать его за порог, пока я не смогу его допросить?
Сердце замирает в груди от этих слов, но, конечно, я не стану протестовать.
Ламберт выныривает из задумчивости и, кивнув, хватает за локоть Жулиану, а не Удэна.
– Пойдем, сестра. Симон прав, мне не стоило приводить тебя сюда.
Но она вырывается из его хватки:
– Я бы лучше осталась и помогла. Записала бы наблюдения Симона.
Она вновь встречается взглядом с венатре, молча моля его согласиться.
А затем одними губами произносит: «Пожалуйста, я не буду мешать».
К моему удивлению, он, вздохнув, кивает и подзывает ее к себе.
– Не думаю, что ей стоит на это смотреть, кузен, – нахмурившись, говорит Ламберт.
– Это не тебе решать, – отходя от него, возражает Жулиана.
Прежде чем ее брат успевает ответить, Симон поднимает руку:
– С ней ничего не случится, Ламберт. И ты единственный, кому я могу доверить Удэна.
С явной неохотой старший сын графа хватает брата за руку и подталкивает в сторону дома:
– Постараюсь, чтобы он протрезвел.
– Спасибо. Надеюсь, мне не понадобится много времени. – Симон поворачивается к мадам Эмелин. – Когда закончу осмотр, вы можете забрать… – Он смущенно замолкает.
– Перрету, – подсказывает Жулиана.
– Верно, Перрету. – Симон благодарно кивает. – Вы сможете унести ее отсюда?
Эмелин бросает взгляд на нескольких женщин в сторонке. Почти все они, не скрываясь, плачут.
– Да, венатре, – говорит мадам. – Мы позаботимся о ней.
Они знают: никто другой не приложит и капли усилий, чтобы похоронить Перрету должным образом.
Симон смотрит на Эмелин сверху вниз.
– Но, прежде чем вы начнете ее переодевать, я хочу осмотреть ее при самом лучшем освещении, которое вы сможете предоставить.