Судя по его действиям, это что-то – я.
Я продолжаю стоять, словно статуя из святилища, пока его взгляд скользит по моему телу. Он снова смотрит мне в глаза – едва заметно кивает. Широкие плечи расслабляются, серебряная цепочка на его шее слегка сдвигается, блеснув в лунном свете. Несмотря на темноту, я вижу, что скрытое под капюшоном лицо испещрено шрамами, а нос перекошен. Не избегай селенаэ любого насилия, я бы предположила, что он раньше воевал или, по крайней мере, часто дрался в баре.
Не сводя с меня пристального взгляда, мужчина в плаще отступает назад, глубже в тень.
– Иди домой, – шепчет он.
Как и раньше, его слова больше похожи на предупреждение, чем на угрозу, и я даже подумываю послушаться, пока не вижу графа Монкюира.
Судя по внешнему виду, градоначальник действительно торопился: его одежда измята, а на рыжеватую бороду и усы не попало и капли масла, поэтому они топорщатся в разные стороны. За графом следует высокий незнакомый человек – он еще растрепаннее, хотя наряд пошит из дорогой ткани по его долговязой фигуре. Мужчина – как и большинство присутствующих – явно только поднялся с постели. Его тусклые светлые кудри примяты с одной стороны, торчат – с другой, а выражение лица такое, будто он в трансе.
Эти двое проносятся мимо селенаэ, словно не видят его. Возможно, так оно и есть, потому что, стоит им перекрыть мне обзор, как незнакомец исчезает. А когда я вновь отыскиваю его – успевает пройти половину квартала, удаляясь от меня так же тихо, как и пришел.
Теперь у меня ни единого шанса вернуться домой. Поэтому я сливаюсь с толпой, которая увеличилась благодаря появлению градоначальника и поутихшему дождю. На всех лицах явно читается облегчение. Пришел назначенный королем вершитель правосудия, а значит, скоро воцарится порядок.
– Что здесь происходит? – громко вопрошает граф Монкюир, вкладывая в голос всю мощь собственной власти.
Они вместе со спутником вступают в круг света от факелов. Незнакомец с бледно-голубыми глазами медленно моргает, стараясь привыкнуть к яркому огню. Что-то в его левом глазу привлекает мое внимание, но с этого ракурса мне не удается рассмотреть что.
Вперед выходит один из стражников:
– Около часа назад обнаружено тело женщины, ваша светлость.
Градоначальник хмыкает.
– Есть какие-нибудь следы преступника?
– Нет, ваша светлость. – Стражник качает головой. – Скрылся задолго до того, как подняли тревогу.
Монкюир не удивляется.
– Кем она была? – Он задает свой вопрос толпе, не обращаясь к кому-то конкретному, но, когда замечает мадам Эмелин, приподнимает рыжеватую бровь. – Одна из ваших девушек, мадам?
– Если вас интересует, владели ли мы одной профессией, то ответ – да, – сердито говорит она. Косметика стекает по ее щекам из-за дождя и, возможно, скупых слез, но голос звучит уверенно и непримиримо. – Но по закону это не делает ее менее ценной, чем кого-то другого. И то, что с ней сотворили, шокирует даже вас.
Градоначальник несколько секунд осуждающе смотрит на нее, но никак не отвечает на утонченную дерзость.
– Кто обнаружил тело? Вы?
Эмелин взглядом отыскивает меня, молча спрашивая, хочу я признаваться в своем участии или нет. Стоит мне кивнуть, она прикинется, что я ни при чем. Я в нерешительности тру ладони о штаны.
…Помогите мне…
– Его обнаружила я.
Самой удивительно, что творю! Все, и Монкюир тоже, поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, и мне приходится сглотнуть, чтобы голос и дальше звучал спокойно.
– Я услышала, как она кричала.
Конечно же, градоначальник узнал меня, ведь еще утром я показывала ему и сыновьям святилище. Ткнув в мою сторону мясистым пальцем, он приказывает:
– Раздобудь свет и следуй за мной.
Мне не хочется туда возвращаться. Руки трясутся так, что я едва не роняю факел, который кто-то сунул мне. Монкюир указывает на своего спутника:
– Симон, ты тоже.
– Почему? – упирается тот.
– Ты сам знаешь.
Я недоуменно смотрю на графа Монкюира. Он уже больше двух десятилетий занимает должность градоначальника Коллиса, а этому Симону едва перевалило за двадцать. Неужто граф считает, что этот молодой человек увидит то, на что не обратит внимание он?
Бледные глаза Симона вспыхивают от гнева, а на лице отражается желание воспротивиться, но затем он вновь надевает маску спокойствия – и через миг делает шаг вперед, хоть и немного неуклюже, словно кукла. Я пропускаю его, стараясь под любым предлогом оказаться подальше от тела. Мадам Эмелин тоже следует за нами, и никто не говорит ей на это ни слова. Переулок кажется темнее, чем раньше, несмотря на факел, который я удерживаю в руках.