— Где тебя носило, декурион? — перебил его властный голос, донесшийся из полумрака шатра. — Назови мне ту причину, которая побудила тебя оставить выполнение приказов своего легата!
— Да простит меня Темнейший, — со всем возможным почтением выдавил из себя опешивший Сагот. — Я исполнил ту часть приказов, которую было возможно исполнить в первые часы Вторжения. Затем я нашел цель, достойную своего внимания — полукровку, храмовника, одного из воинов группы, уничтожившей декурий Кахата и его самого. Я решил взять его живым, дабы перед мучительной смертью он поведал нам свои секреты, и взял в плен с целью передать для дознания Особому легиону и лично тебе, Темнейший…
— И где же твой «драгоценный» пленник? — с явным недоверием вопросил силуэт, еле видневшийся во тьме. — Покажи мне того, чья голова стоила суток целому декурию сангусов!
— Мне… не удалось доставить его, — процедил Сагот, скрипнув клыками. Он прекрасно понимал, что если не расскажет все максимально правдоподобно, но сглаживая свои неудачи, то это сделает кто-то из его воинов. И тот уже не будет стараться сглаживать углы, ведь новым декурионом могут назначить любого из десятка. Сразу после того, как покарают прежнего.
— И что же этому помешало? — силуэт заинтересовано подался вперед, став чуть виднее. — Что могло заставить моего декуриона выпустить добычу из своих цепких когтей… и при этом остаться в живых? — окончание фразы прозрачным намеком буквально припечатало Сагота к земле.
— Я встретился с отрядом храмовников… — он сглотнул, тщательно подбирая слова. — Опытнейший из них дерзнул бросить мне вызов, который я бы никогда не принял, если бы не этот клинок… — Сагот почтительно достал из ножен свой трофей. — Тот полукровка утверждал, что добыл его в Поединке Чести с самим Драко. И что еще более невероятно — он заявил, что мой собрат сам предложил ему это! Во мне вскипела ярость всего клана Багровых и я принял вызов. К моему удивлению, он оказался достойным противником и бился почти на равных… Но один из его воинов обладал способностью Провидения, и бесчестно склонил чашу весов на сторону врага, когда я был в одном ударе сердца от победы! К моему позору, я понял это лишь спустя некоторое время, еще раз прокрутив рисунок нашего поединка…
— Ты не ответил на мой вопрос, декурион! — вновь властно перебил Сагота рык из полумрака. Багровым огнем зажглись глаза, не предвещая ему ничего хорошего. — Ты потерпел поражение, и при этом жив! Закрой рот, я вижу эти рубцы на твоей шее от приставленного к ней клинка и уже знаю ответ! Ты сдался, Сагот! Позорно выпустил оружие, признав, что слаб и отдавшись на милость победителя! Грязного червя! Полукровки! Ты недостоин быть декурионом! Ты недостоин быть сангусом! Тебе стоило остаться там, с перерезанной глоткой, но не потеряв свою честь! На колени!!
Легат вошел в круг света, и у Сагота задрожали ноги. Он упал на колени, склонив голову. Его потрясла не своя участь — он не боялся смерти, ведь она всегда шла с ним рядом. Вид легата действительно ужасал. У Хаураса, его командующего, не было правой руки, плеча и куска торса. Грудь разворотило, правое сердце лопнуло, одно из легких превратилось в лохмотья хлюпающей при каждом вдохе плоти. Черные вены вздулись по всему телу, точнее, на его уцелевшей части. Сагот с изумлением понял — легат столь тяжело ранен, что не способен перейти в истинный облик. Более-менее восстановилось лишь лицо, бледное, как у призрака — на остальное же требовалось значительное время и силы.
— Пока ты гулял по миру людей, попутно развлекая себя, — рык легата стал угрожающим и декурион поспешно опустил взгляд. — Пока ты гонялся непонятно за кем — на меня, командующего Второй Когортой, было совершено нападение! Преторий разрушен! Второй легат, Берикх, командующий Двадцать Восьмым пехотным, мертв! Восемь десятков сангусов уничтожено! Я уцелел лишь чудом!
— Не чудом. Чертов патрон протух, вот и не вышло, — раздался голос со стороны входа.
Все, включая легата, повернулись в ту сторону — посмотреть, кто же осмелился перебить Высшего. В Абаддоне медленно варили в котле с «водой» из Стикса или сдирали кожу живьем и за гораздо меньшее. Мощный и жестокий удар в спину отправил в короткий полет сказавшего эти слова, после чего он рухнул наземь рядом с Саготом. Тот, не меняя позы, скосил глаза, украдкой осматривая пленника. Выглядел тот неважно — все лицо было в кровоподтеках, один глаз заплыл, левая рука болталась плетью, явно вывернутая из сустава. Однако взгляд его был тверд и содержал ни капли страха. Сагот хмыкнул про себя — этот храмовник явно не был знаком с методами Особого легиона, иначе покончил бы с собой еще до того, как был схвачен. В том, что за попытку покушения на легата его ждет нечто особое, он не сомневался.