Астарот спросил только одно:
— Где находится портал в темное царство?
— На Крите. Ритуал может быть проведен только в убывающую луну. Значит, следующей ночью. У тебя есть день, чтобы найти её. Молох тебе поможет. Я же должен собрать остальных богов. Если у тебя ничего не выйдет, мы должны решить, как побороть Спящего.
Астарот молча закрепил ножны на поясе, спрятал кинжал, чувствуя исходящую от него силу, а потом развернулся к выходу. Молох без слов последовал за ним.
Мардук окликнул его на пороге:
— Мне жаль, демон, но иначе не может быть. Спящий не должен быть пробуждён.
Тот ничего не ответил. Всё еще держа ладонь на прохладной рукояти кинжала, сделал шаг в теплую ночь. Вскоре к нему присоединился и Молох, кивнув Мардуку на прощание.
— Пора уходить, демон.
Астарта остановилась перед Ласу, стискивая в одной руке кинжал, другой же прижимая к груди шкатулку.
И в тот момент, когда демон протянул к ней руку, чтобы перенести, дверь в её покои отворилась.
— Царица?
Астарта глянула на Урия, перешагнувшего порог, а потом на напрягшегося Ласу.
— Мне его убить, госпожа? — едва слышно поинтересовался он.
Богиня покачала головой. Всунула демону в руки шкатулку и двинулась к Урию, который бросился к ней навстречу, затворив за собой двери.
— Я пришел к тебе, моя царица, — он прижался губами к её рукам. — Царь позволил навестить тебя. Я сказал ему, что ты любишь слушать мои поэмы, и тебе от них возможно полегчает. Я так хотел тебя увидеть… Но, — он глянул на демона, а потом снова на Астарту, — я не понимаю… Что здесь делает демон? Что ты задумала?
Астарта смотрела в его большие темные глаза. Добрые и наивные, прямо, как у теленка, которого ведут на заклание.
— Мне нужно уйти, Урий.
Но он продолжал стискивать тонкие ладони, отчаянно вглядываясь в её лицо.
— Отпусти меня. Мне нужно покинуть дворец.
— Забери меня, царица, — зашептал юноша, прижимаясь лбом к её руке. — Прошу, не оставляй меня здесь. Возьми меня с собой. И клянусь, я не покину тебя, что бы ни случилось.
Сейчас он был так похож на Таммузу. Астарта вспомнила, как тот тоже стоял перед ней на коленях, обнимая их, и умоляя не покидать его, не спускаться в темные и холодные чертоги Иркаллы. А вот демон никогда не стоял перед ней на коленях, подумалось Астарте. И никогда ни о чём её не умолял.
Она прикрыла глаза, справляясь с острым уколом горечи в сердце. Нет, о погибшем воине нельзя сейчас думать. Она будет горевать потом, когда пройдется по пепелищу, оставшемуся от города Соломона.
Астарта шумно выдохнула и кивнула. Времени было мало. Нельзя тратить его на споры и препирания.
— Ты можешь отправиться со мной, Урий. Но дворец мы оставим сейчас же. Ласу перенесет нас.
— Скажи только куда, царица?
Астарта мягко ему улыбнулась.
— Туда, где до нас никто не доберется.
Он продолжал стискивать её руку даже тогда, когда тяжелая ладонь демона легла ему на плечо и когда земля ушла из-под ног, а стены дворца поглотила тьма.
Астарта открыла глаза, глядя на море перед собой: темное и спокойное, и вдохнула полной грудью тяжелый и древний запах соли. А потом медленно осела на землю, чувствуя, как от этого удушающего запаха кружится голова.
— Госпожа? — Ласу тотчас оказался за её спиной.
— Всё хорошо, — прошептала Астарта, не сводя глаз с морской глади перед собой. — Всё хорошо…
Она поднялась на ноги спустя некоторое время, оглядывая пустой и изломанный берег. Темница Спящего была близко. Астарта чувствовала едва ощутимые отголоски темной, всепоглощающей силы, пока еще мирно дремавшей где-то под землей, в своем собственном темном мире.
Завтра всё решится.
Завтра свершится предначертанное, и она наконец обретет то, что так долго пыталась вернуть.
— Госпожа?
Астарта обернулась к демону, и тот кивнул на лежащего на земле Урия. Бедняга потерял сознание при перемещении. Что ж, такое бывает с людьми, не привыкшим к подобным переходам.
— Забери его. Он нам еще пригодится, — отдала приказ Астарта и зашагала вперед, не обращая внимания на приглушенные ругательства Ласу.
Тащить на себе заклинателя демону хотелось меньше всего.
Но против приказа не пойдешь.
Ласу, взвалив бессознательного заклинателя на плечо, послушно побрел за Астартой и не сдержал тяжелого вздоха. Эта ночь обещала быть долгой и непростой.
VII
Урий очнулся еще до восхода солнца. С трудом разлепил тяжелые веки, медленно приходя в себя, и не сразу понял, что лежит на земле. Он сделал глубокий вдох, чувствуя, что и воздух здесь другой, отличающейся от сухого и раскаленного в Иерусалиме: тяжелый, влажный, пропитанный солью. Хотел было приподняться и оглядеться, но замер, стоило ему услышать голоса за спиной. Один низкий, с хрипотцой принадлежал синеокой царице, другой же, холодный и сухой, будто крошащейся камень, был голосом демона.
— Я ничего не чувствую.
Урий услышал раздражение и беспокойство в его словах. Астарта же, напротив, звучала спокойно и уверенно:
— Ты и не должен. Я знаю, где он находится.
— Портал в темницу Спящего постоянно меняет своё местоположение. Откуда такая уверенность?
Урий был готов поклясться, что в это мгновение Астарта смерила демона тяжелым взглядом. Тем самым, который доставался каждому, кто когда-либо сомневался в её словах или действиях.
— У меня есть медальон, — произнесла она тихо. — Я ощущаю Спящего. Он ближе, чем ты можешь представить, демон.
— И ты уверена, что справишься с ним?
— Ты сомневаешься во мне? — спросила Астарта с насмешкой. — Поверь, ты не останешься без награды, когда я получу то, что мне нужно.
Он хмыкнул.
— И что же ты мне уготовила, госпожа?
Астарта не отвечала. И Урий едва поборол в себе желание приподнять голову и посмотреть, что именно происходит между ней и демоном. Ему не нравилось то, как снизился голос Астарты, почти до интимного полушепота, тонущего в шорохе накатывающих волн.
— Твоя роль особенная, демон. Ты получишь… — и остаток она прошептала ему на ухо, так что юноша ничего не услышал.
Урий слабо понимал, о чем они говорят. Всё происшедшее недавно казалось ему каким-то дивным сном, от которого он вот-вот очнется, открыв глаза. Урий не поверил сперва в своё счастье, когда Соломон наконец-то позволил ему навестить прекрасную царицу. После её недомогания и последующей смерти голубоглазого демона (Урий не смог тогда сдержать радостного возгласа, узнав, что создание тьмы сдохло), он так долго её не видел. И разлука была для него подобна болезни, от которой юношу то бросало в жар, то в холод, и ни вино, ни музыка, ни поэзия не могли заглушить ни разрастающуюся в груди горечь, ни острое желание увидеть её. Хотя бы на короткое мгновение коснуться её узких ладоней, прижаться губам к нежной коже и заглянуть в её глаза, в сумеречной синеве которых ему казалось порой можно затеряться. А потому, когда Урий увидел её, готовую исчезнуть, раствориться в подступающих сумерках, он сделал всё, чтобы никогда больше с ней не расставаться.
Они замолчали. И Урий замер неподвижно, стараясь не выдать своего пробуждения. Нехорошее предчувствие внутри всколыхнулось. Он явно услышал то, что услышать не должен был.
— Твой поэт очнулся, госпожа, — тихо молвил демон, и от его холодного голоса, раздавшегося прямо над ухом, Урий вздрогнул.
Юноша поднял голову, глядя сперва на Ласу, стоящего рядом в облике мальчишки-египтянина, а потом на царицу, что глядела на него с улыбкой. И все тревоги его враз прошли, стоило ему увидеть ласку и заботу, проступившие на её лице. Астарта протянула ему руку, помогая подняться, а потом нежно провела ладонью по его щеке.
— Я рада, что ты очнулся, милый, — и голос её был такой теплый и полный любви, что Урий в ответ только кивнул, чувствуя, как его вновь переполняет та самая эйфория, от которой кружилась голова и сердце было готово вот-вот выпрыгнуть из груди.