— Астарта…
Он сделал еще несколько шагов вперед прежде, чем нашел её, смертельно бледную, иссушенную, будто мумию, с поседевшими, выцветшими волосами, лицом, изрезанным морщинами. Вся её пресловутая красота, всё её сила была съедена, сожрана и выпита без остатка.
Опустился рядом с ней, чувствуя, как и его силы стремительно ускользают, сжираются, впитываются ненасытном существом под землей. Рывком поднял с земли.
— Ты? — и глаза её ранее бывшие цвета сумеречного неба, теперь оказались блеклые, выцветшие, как у стариков. — Ты не должен быть здесь.
— Астарта, ты должна закрыть темницу Спящего.
Она перевела испуганный взгляд на распахнутые двери перед собой.
— Я не смогу… у меня нет больше сил…
— Я отдам тебе свои, — он прижал её к себе крепче. — Я отдам тебе свои силы… Только закрой её, прошу тебя.
— Ты ведь погибнешь, — отчаянно прошептала она. — Ты погибнешь…
Он же, достав кинжал из голенища сапога, быстро разрезал себе руку, а потом прижал порез к серым, помертвевшим губам Астарты, ощущая, как его ледяная сила, Хаос внутри, соленый и непокорный, по его желанию переходит ей, как к ней вновь возвращается жизнь, как она становится прежней Астартой, расцветая в его руках пряной и горячей силой.
Демон прижал её к себе, чувствуя, как её мощь вспыхивает ярче, как разгорается внутри нее, в то время, как его холод гас, уходил так стремительно…
Ненасытная тьма отступила.
Астарта читала заклинание, и сила её раскалила воздух, разогрела его, пропитала теплом и гомоном Вавилона, прогоняя первобытный холод и ужас, пришедший из Бездны. Тьмы становилось всё меньше и меньше, она медленно, но верно возвращалась обратно в темницу.
И Спящий засыпал снова, убаюканный нужными словами.
Астарта замолчала только тогда, когда врата закрылись, резко и бесшумное, также, как и распахнулись. А потом обмякла в его руках, и они оба рухнули на каменных пол: обессиленные, слабые и разбитые, не в силах даже подняться с холодной земли.
Где-то там рушился Лабиринт, но почему-то внутри печати царила тишина и покой. А может, ему так просто казалось в эти последние мгновения.
— Вот и всё, мой воин, — она лежала рядом с ним, поглаживая холодными пальцами его лицо. — Вот и всё…
Лабиринт станет их могилой.
А потом Астарта прижалась к нему крепко, спрятав по привычке лицо на груди. Он провел ладонью по её волосам. В последний раз…
Если у смерти и есть лицо, подумалось тогда демону, то у его смерти глаза синие, словно сумеречное небо, и волосы, темные и густые, от которых исходит запах цитрусовых.
— Я тебя очень люблю. Но ты это и так знаешь, верно?
Он только устало кивнул, чувствуя, как она крепче стиснула его руку.
А потом тяжелые веки закрылись сами.
И в одно мгновение всё вокруг поглотила тьма.
IX
— Пей, идиот! Бездна и всё её создания, при рождении, демон, ты явно отхватил колоссальную порцию благородства и наименьшую ума! Только глупец полез бы в пасть Спящего… Пей, я говорю!
Знакомый голос пробился сквозь тишину, залепившую уши, сквозь тьму, окутавшую его. Кто-то пытался разжать ему губы, и что-то горячее, пахнущее металлом и солью, текло по подбородку. Демон раскрыл рот, и обжигающая жидкость залила ему горло. Делая жадные глотки, он не сразу понял, что это кровь.
— Ты уверен, что это поможет? — другой низкий голос, дрожащий от беспокойства, показался ему тоже знакомым; где-то он его уже слышал. — Я не вижу изменений. Он не приходит в себя.
Кровь обожгла небо и губы, горло и желудок. От неё исходили тепло и сила, пропитанная огнем, металлом и еще чем-то… На мгновение ему привделся вытесанный из камня идол и поклоняющиеся ему люди. Слышалось и имя бога, произнесенное множеством голосов, дрожащее в горячем воздухе.
Его голову кто-то держал. Он почувствовал наконец и аккуратное прикосновение прохладных ладоней.
— Закрой рот и держи ему голову ровно. Если б ты, тупая корова, изначально сидела бы на заднице ровно, никто бы не пострадал!
— Осторожней со словами, мелкий божок, — теперь низкий голос задрожал от ярости. — Иначе потеряешь сегодня и второе ухо.
— Да пошла ты, Астарта…
Демон резко распахнул глаза. И первое, что он увидел, было обеспокоенное лицо Молоха, склонившееся над ним. Его шея и плечо были покрыты багровыми разводами засохшей крови. Слипшиеся от крови волосы торчали во все стороны. Выглядел зеленоглазый бог неважно, но, главное, он был жив.
Его кровь он только что пил, дошло до демона. Это сила Молоха, изумрудное пламя, сейчас бежит по его венам, обжигая и покалывая его сущность. Именно она и вернула его снова к жизни.
— Где твоё ухо? — он хотел спросить много чего, но почему-то первым вырвался именно этот вопрос.
Зеленоглазый бог хмыкнул:
— Мне его отрезал Ласу. Ублюдок сбежал, но ничего… Я еще его найду, — криво усмехнулся.
— Отрасти себе новое.
Молох смерил демона мрачным взглядом и покачал головой.
— К твоему сведению, низший, я бог, не ящерица… Ты сам как?
Слишком сложный вопрос. Низший медленно сел, и тело его было тяжелое, непослушное, будто бы чужое. Он глянул на свои руки, чувствуя, как кончики пальцев покалывает ощущение иной, столь отличной от его собственной силы. Так странно и непривычно, будто сама его сущность разделилась: на одной стороне холодный и соленый хаос, по другой же бежит раскаленный металл по венам, от которого на языке остается опьяняющее послевкусие свежей крови и медный привкус.
И кажется, Астарот начал понимать Ласу, который так обожать пить кровь богов.
Потом же, повернув голову, Астарот натолкнулся и на её взгляд, полный облегчения. Она протянула руку и осторожно дотронулась до его лица, и демон вздрогнул, ощутив в её прикосновении родной ледяной хаос.
— Странно, не правда ли? — тихо проговорила Астарта. — Чувствовать в тебе силу бога, а во мне силу демона…
Он молчал, вглядываясь в её вновь молодое и красивое лицо. А потом осторожно поддел пальцами белую прядь, затерявшуюся в темных локонах. Единственное напоминание о том, что сотворил с ней Спящей.
— Я избавлюсь от нее, как только вернусь в Иерусалим, — хмуро произнесла Астарта, отбрасывая волосы за спину.
Демон лишь кивнул на подобное. Потом же склонившись к её лицу, прижался к губам в коротком поцелуе. Улыбнулся лукаво, прошептав:
— И всё-таки молодой ты мне нравишься куда больше, — и повернувшись к Молоху, произнес в полный голос. — Ты спас нас обоих. Спасибо.
Зеленоглазый бог фыркнул в ответ.
— Вообще, я хотел спасти только тебя, демон. Но ты так крепко вцепился в свою обезумевшую женушку, что пришлось вытаскивать обоих, пока вас не завалило окончательно.
Астарот неспешно поднялся на твердые ноги и обернулся, глядя на развалины Лабиринта. Всё рухнуло, не выдержав пробуждающейся мощи Спящего. Демон прикрыл глаза, на мгновение справляясь с накатившими воспоминаниями: с липкой и вязкой тьмой, чьи плотные удушающие объятия вытягивали из него все силы, выпивали их жадно и ненасытно. А ведь он действительно не надеялся больше увидеть солнечный свет, решив, что там внизу наступил их конец.
Теперь от Лабиринта осталась лишь груда камней, вокруг которых разошлись глубокие темные трещины в земле. Однако, не чувствовалась здесь уже холодная и древняя сила.
— Портала больше нет, — подал голос Молох. — По крайней мере, с Крита до Спящего теперь не добраться. Пройдет парочка столетий. И он возникнет в другом месте.
— Надеюсь, я от этого места буду как можно дальше, — буркнул Астарот.
Он глянул за замершую рядом с ним Астарту, которая обводила руины вокруг задумчивым взглядом. Заметив, что демон на нее смотрит, она улыбнулась и, выставив вперед ладонь, показала ему то, что всё это время стискивала в пальцах. На ладони её покоился темный амулет — ключ от темницы Спящего.