— Знаю… — угрюмо ответил я — Знаю… Но что делать? Оставить все как есть?
— Почему же? Ты уже назвал способ, Корис. Птицы.
— Продолжайте, отче — уже догадываясь, попросил я.
— Я много раз видел здесь птиц. Обитающих прямо на Подкове, на карнизах и в щелях. Среди них есть и скалистые горлицы. Птицы небольшие, легкие, остающиеся на зимовку, к еде неприхотливы и умеют добывать пищу в любое время года. Чем не самый лучший разведчик? И кто обратит внимание на парочку серых неприметных горлиц перепархивающих с ветви на ветвь или летящих куда-то по своим птичьим делам? Доставьте мне пару десятков этих птах, и я попрошу их помочь благому делу.
— Попросите помочь? — задумался было я, но отмахнулся от размышлений и дал утвердительный ответ — Хорошо! Сегодня же мы попробуем поймать столько горлиц, сколько сможем. Но смогут ли они понять, где нежить или шурды и отличить их от живых людей?
— О да! Именно поэтому скалистых горлиц в старину приучали селиться прямо на зданиях церквей. Специально для них строили широкие карнизы и оставляли промежутки в кирпичной кладке. И в городах раньше горлиц ой как привечали! И сейчас им рады, хотя за века благополучия многое подзабылось. Увидев и почуяв нежить, эти птицы взлетают в воздух и начинают кружить над домами с тревожным криком. Так что да, Корис — эти птицы умеют отличить нежить от живых людей. Да и я немного нашепчу им.
— И привязать к лапе крохотный кусочек тонкой кожи с нацарапанным предупреждением о беде — добавил я, воодушевляясь все больше.
— Не сразу — качнул головой старик — Сначала пусть найдут живое поселение. Птиц отправим парами. И если найдут уцелевшее поселение, одна останется приглядывать, а другая вернется назад. И вот тогда мы отправим с ней послание. Ведь не хочешь же ты, чтобы враги невольно узнали о твоих планах? Если же в поселение вторгнется нежить, птаха соглядатая тут же полетит обратно, неся нам предупреждение.
— Отче, а каковы шансы на успех? Долетят ли?
— Веры в успех мало. Хищные звери, непогода, нежить,… но все лучше, чем, если бы вместо горлиц гибли люди, верно?
— Тогда так и поступим. Святой отец,… а можно ли несколько горлиц направить к лагерю врага? И посмотреть, чем эти твари заняты…
— Я думал ты и не спросишь — усмехнулся священник — Можно. Птица подлетит, посмотрит и вернется обратно. Но считать и писать горлица не умеет, поэтому нам придется довольствоваться лишь обрывками видений, столь быстро исчезающих из крохотной головы мелкой птички. А если по дороге обратно птаха отвлечется на жирного червяка или упитанную муху…
— Все лучше, чем ничего — заметил я, довольно потирая ладони — Великолепно! А какой груз могут поднимать горлицы?
— О чем ты, Корис? Груз? Послание переправить?
— Да нет. Скажем, пронести над лагерем врага дырявый мешочек с молотым цветком Раймены… или там наконечник стрелы уронить. Можно простой, а можно отравленный или освященный. А лучше все вместе сразу. Чтобы какую-нибудь тварь поганую и ранило и отравило ядом и святой силой шарахнуло! А если крупную птицу отправить? Того же тетерева! Он и мешочек побольше унесет…
— Корис…
— Или сразу пять-шесть крупных птиц…
— Корис!
— А? Простите, отче, замечтался.
— Только я один посвящен в то, как «уговорить» птицу, создание божье, помочь в беде. Научиться этому можно, но учиться придется долго. Я сам, в день, смогу «поговорить» с двумя-тремя птахами, на что уйдет очень много сил. Поэтому, если ты уже представил, как на врагов летит сотня птиц несущих заговоренные божьим словом наконечники для стрел, камни и мешочки с молотой Райменой… забудь об этом. На разведку птицу невеликую послать смогу. Ту же горлицу. И ответ от нее получить, пока он с памяти у беззаботного создания не исчез. Смогу и пару горлиц отправить в указанную тобой сторону, дабы искали они людей.
— Эх,… отец Флатис, а как же птицы разведчики? Они ведь дни и ночи лететь будут, много времени пройдет. Они не забудут наказа?
— Наказ это не видение, Корис. Его так просто с памяти не сотрешь. Но и наказ не вечен, со временем исчезает.
— Ясно… хоть по-прежнему очень жаль. Отче, я так понял, что «уговаривать» птичку вы будет с помощью жизненной силы, а не магии. И раз так — только не серчайте сразу — в чем разница между Церковью и некромантами?
— Тьфу на тебя! Как можно не видеть разницу! Я у птахи ни единой крохи ее силы не возьму! Наоборот — поделюсь своей! Вот почему я не могу проделать то же самое сразу с десятком горлиц или тетеревов. Мои силы не бесконечны. И я уже стар. А с годами сил не прибавляется. Еще лет десять назад, я могу попросить помощи сразу у пяти или шести птиц. Да и волка мог уговорить помочь, один раз и медведь мне на помощь пришел. А те друиды, с лесов откуда, этим и живут! Волки им мясо приносят, птицы как око в небе, а лисицы предупредят о врагах скрывающихся под кронами деревьев. Оттого Рикар меня и называл друидом.
— И снова — жаль, очень жаль…
— Довольствуйся малым и будет тебе многое даровано Создателем! — нравоучительно заметил отец Флатис и я скривился как от кислого яблока.
— Даровано… спорить не буду. Однако, отче, если вы это проделать можете, то сумеет ли Тарис?
— Да!
— Проклятье!
— Свои силы он на птичку-невеличку не потратит, но у него и заемной жизненной энергии хватает! Надо будет — пару гоблинов замучит до смерти, зачерпнет их силы и напоит хоть десяток птиц. Этим часто пользуются поганые некроманты скрывающиеся в глуши. Отряд Церкви спешит на его поимку, а эта погань уже получила весточку от замороченного божьего создания и улепетывает со всех ног.
— Друиды, некроманты, священники… — пробормотал я — Вы жили и живете за счет одной и той же силы. Но в свое время Светлая Церковь решила объявить монополию на этот источник могущества… иначе и не скажешь.
— Монополию? Такого слова не ведаю, но не иначе как хулу возводишь на смиренных слуг Создателя!
— Да нет… мысли вслух — улыбнулся я, одним махом допивая оставшуюся в кружке гномью настойку — Отец Флатис, а я смогу?
— Что? Довести меня до белого каления? Это у тебя воистину хорошо и часто получается!
— Нет… поделиться с птичкой своей силой?
— Эка на что замахнулся-то!
— А что? Разве нам помешает пара лишних зорких глаз в небе? Пойдемте, отче, пора отправлять разведчика пернатого к стану врага — усмехнулся я вставая. Пошатнулся, ухватился рукой за стол — Вот это настойка!
— Да-да! — засиял Тикса — Оченно крепкая!
— Пойдем уж — вздохнул старик, поднимаясь совершенно ровно и не выказывая ни малейших признаков опьянения — Но птицу ловить сами будете! Я еще в свои-то годы по скалам чтобы прыгал! Нет уж!
— Я прыгать! — заверил нас гном — Оченно хорошо прыгать!
— А спьяну не промахнешься мимо камня и в бездну не ухнешь? — усомнился я, заглядывая в чересчур блестящие глаза Тиксы.
— Не ухнуть!
— И чего ты столь выпил-то!
— Как чего? Одному пить запрещено! — удивленно отозвался коротышка, поддерживая меня под локоть — Древний закон! Только с кем-то!
— Ну и обычаи у вас — вздохнул я — Ладно, пошли, хитрый ты наш. Отец Флатис! Куда вы так рванули? Я едва ноги переставляю после пары кружек!
— Не те нынче мужики пошли! Ох не те! — донесся из зеленоватого сумрака сварливый голос старика — Жду!
— Так почему я не смогу поделиться с птицей частью своей силы?
— Причин много! Например, запомни одну истину, Корис — малое всегда притягивается к большему! Уходит без остатка!
— Это к чему вы сейчас? Малое… к большему.
— У кого жизненной силы больше? У тебя, здорового лба, или у птички невелички?
— У меня, думаю. Вот теперь понял, к чему клоните.
— Сделаешь что не так — и вместо того чтобы вдохнуть в птаху чуть больше силы, выпьешь ее досуха! И получишь крохотное безжизненное тельце, и грех на душу возьмешь! Можно птицу аль зверя копьем или стрелой бить, но вот так промышлять… то грех великий! Что ни на есть некромантия темная! А можешь в другом ошибиться — отдашь чересчур много! И тогда сам заболеешь, ослабнешь, может и рука омертветь и отсохнуть. Ну или иная часть тела. Чаще всего недоучки священники слепнут или ноги у них на время отнимаются. Иногда и умирают! Не забывай — некроманты спокойны в своих мерзких ритуалах лишь потому, что если и делятся силой, то не своей!