— Читал, что Вы хотите от меня услышать? — он не поворачивался, смотря сквозь потёртое стекло на пегие облака, бегущие по небу, — Магической Академии Шармбатон требуется новый Ректор.
— Но это же всё неправда! — рыжеволосая женщина с надеждой посмотрела на пожилого мужчину с короткими зачёсанными набок волосами, — Винсент!
— Мёртвые не могут врать, Доротея, — мужчина, к которому она обращалась, покачал головой, — Серафима Абрабанель виновна в убийстве одного из деканов.
— Если мы хотим победить, мы должны публично снять её с должности Ректора и провести выборы, — Колиньи развернулся, — Иначе Шармбатон обречён, он не выстоит против диктатуры Парижа.
— Если мы публично открещиваемся от Серафимы, тоже самое следует сделать и в отношении Али Демира, — девушка по имени Селена в своём неизменном пепельном платье подалась вперёд, — Габриэль де Ноай обвиняет нашего Ректора в пособничестве международному террористу, а сам Демир напал на Байрсброн и захватил там больницу.
— Немцы сами виноваты, — бесстрастно пожал плечами Мишель, — Но Вы правы, Селена, политически выгоднее порвать и с ним, завершив всяческие отношения. Мы не можем запятнать себя связью с недостойными элементами.
— А если он выберется оттуда и приедет мстить?! — вспылила Доротея, — Вы что хотите, чтобы в Шармбатоне напали его маглы?
— Замок нас защитит, — молодой загорелый юноша по имени Хосе посмотрел на пожилую рыжеволосую женщину.
— Что-то он не защитил нашего прошлого Ректора, — ехидно заметила Селена.
— Насколько помню, выборы Ректора проходят среди преподавательского состава? — Мишель Колиньи улыбнулся и оглядел собравшихся деканов Шармбатона.
— Всё так, — Винсент кивнул и глубоко вздохнул, — Но кандидатура совершенно необязательно должна быть из преподавательского состава. Иногда Министерство Магии предлагало своих кандидатов.
— Министерства Магии в нашей стране де факто не существует, — молодой человек в белом костюме поморщился, — Директория выхолостила у выживших желание трудиться на благо государства.
— А что думают Великие Рода по поводу опубликованного в газете? — Доротея хитро ухмыльнулась и посмотрела на Мишеля, ожидая его реакции.
— Это ужасно, что наше общество было одурачено, — тот пожал плечами, никак не смутившись, — Одурачено Серафимой Абрабанель, которая мало того, что убила Жюстину Сен-При, так ещё и направила Жана де Тулона устроить резню в Министерстве Магии. Она была тем пауком, который оплёл умы французов своей ложью и во имя своих амбиций пригласил на нашу землю дикого зверя, — Колиньи посмотрел на рыжеволосую женщину, — Чтобы очистить доброе имя Академии, вам необходим новый Ректор.
— Что Вы заладили про Ректора? И что за слова про зверя? — глаза итальянки округлились, — Буквально вчера Вы сами с этим зверем поднимали бокалы за успех его дела, а сегодня что?
— Доротея, Великим Родам явно лучше видно, что говорить для блага Франции, — Винсент посмотрел на стоявшего перед ними молодого человека, тот благосклонно кивнул.
— Но нельзя же прямо вот так, на ходу, преобуваться! — женщина всплеснула руками, — Мы что, сдаёмся?!
— Мы не сдаёмся, — совершенно спокойно произнёс Мишель, прошёлся до двери в кабинет и раскрыл её. На пороге стоял худощавый мужчина средних лет в чёрном костюме. Он сдержанно улыбнулся и шагнул внутрь, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Колиньи повернулся к деканам Шармбатона и прошёл на середину комнаты:
— Завтра должны пройти внеочередные выборы Ректора, и Великие Рода считают, что на них должен победить этот достопочтенный мужчина, — он указал рукой на гостя, так и стоявшего у двери.
— Кто это, месье Колиньи? — спросил Винсент, внимательно разглядывая гостя.
— Теодор Нотт, в прошлом выпускник Хогвартса, видный учёный на Британских островах.
— А если он не победит на выборах? — Селена перевела взгляд с одного стоящего мужчины на другого.
— Тогда замок Шармбатон непременно зальют кровью псы Кристины Фавр де Поль, — голос Колиньи звучал по-будничному, он пожал плечами и снова развернулся к окну, — Великим Родам будет жаль допустить такое зверство, но они ничего не смогут поделать.
— Месье угрожает нам? — в голосе Доротеи прозвучал вызов.
— Нет, — мужчина в белом костюме покачал головой, не поворачиваясь, — Я просто излагаю возможный сценарий. Для победы мы должны забыть про Серафиму и про Али Демира, их присутствие на нашей стороны должно быть вымарано.
— Почему тогда мы должны выбирать британца? — подал голос Винсент.
— Вы можете отказаться, — пожал плечами Колиньи, — Нам всем будет жаль, что после этого случится трагедия. Но мы не запрещаем кому-то из вас, господа деканы, участвовать в этих выборах в качестве кандидата. Возможность выбора важна.
— Чем же Вы тогда отличаетесь от этой валлонской сучки? — вспыхнула Доротея, вскочив на ноги, — Вы точно также указываете нам, что делать, но она хотя бы не угрожает нам смертью.
— Не спорьте с волей Великих Родов, мадам Лучиано, — Мишель, не оборачиваясь к деканам, направился к двери и остановился возле Нотта, — Надеюсь, Шармбатон будет благоразумен. А с Кристиной мы разберёмся, пока она в Берлине одна.
Теодор кивнул, открыл молодому человеку дверь и вышел вслед за ним, оставив деканов в кабинете одних.
***
(20 августа)
В кабинете Салтыкова был тот стиль производственного хаоса, который знающий человек с лёгкостью бы определил, как “рабочая обстановка”.
На столе была расстелена большая карта Германии, прижатая в районе Шлезвига массивной латунной пепельницей, в которой громоздились горкой окурки и пепел от сигарет. На Саксонии и части Чехии лежали распечатки с уличных камер наблюдения, на их были какие-то люди в униформе и техника в порту. Под Баварией находилась пухлая тетрадь, раскрытая на странице с каким-то ближневосточным оккультным символом в окружении арабской вязи и множества карандашных пометок русским почерком, непонятным с первого взгляда. Ниже, на ближайшем ко входу краю стола громоздились планы помещений и городской застройки. На территории Франции, заняв и часть Саара, стояла ополовиненая бутылка коньяка и пустой стакан. Поверх Померании располагалась чашка с остатками кофе, капли со стенок которой уже успели скатиться вниз и запачкать карту.
Михаил Романов, зажав в зубах сигарету и приложив линейку к Вестфалии и Пфальцу, делал красным карандашом пометки вдоль автодороги. Иван Лисицын стоял напротив: в одной руке у него был стакан с коньяком, а в другой — машинописный текст, который он внимательно читал. Эдуард Рихтер сидел позади него на диване, смотрел в свой смартфон, делая пометки в листе, лежавшим перед ним, иногда косясь на коньяк на подлокотнике. Во главе стола, заложив руки за спину и зажав в зубах трубку, стоял Свят Салтыков и смотрел на карту, напряжённо о чём-то размышляя.
Отворилась дверь, в кабинет зашёл Виктор Шваниц, поведя рукой перед собой, чтобы немного разогнать скопившийся в воздухе дым:
— Я вас оставил на два часа, а здесь уже можно топор вешать.
— Присоединяйся, — Свят Вениаминович усмехнулся, вынул трубку изо рта и жестом пригласил его к столу.
— Вижу, у вас есть план, — произнёс немец, подходя к столу и глядя на ворох бумаг на карте, — И судя по всему, не один.
— Выпьешь? — Романов распрямился и кивнул на бутылку.
— Как я понимаю, без пол литра здесь не разобраться? — усмехнулся тот и кивнул.
Салтыков отошёл к раскрытому шкафу, достал оттуда стакан и графин, наполненный чем-то тёмно-коричневым:
— Если не боишься, могу предложить напиток по бабушкиному рецепту, — он протянул стакан гостю.
— Наслышан я об этой бабушке, — он усмехнулся, забрал стакан и плеснул туда коньяку, — Так что предпочту что-то более безопасное для немецкого организма.
— Витя, если ты думаешь, что там коньяк, то я тебя должен огорчить, — Романов снова склонился к карте и говорил не отрываясь от неё.
Шваниц внимательно посмотрел на коричневый напиток, поболтал его и залпом выпил. На языке остался пряный травяной вкус, горло обожгло, но тут же по телу начало разливаться приятное тепло: