– Я возвращаюсь к карете. И тебе лучше не показываться им на глаза. В отличие от простых людей они сразу поймут, что ты такое, – произнесла я.
Птица некоторое время упрямо сидела на моем плече и вспорхнула, лишь когда на другом конце улицы показалась карета. Точно призрак. В какой-то степени она им и была.
Я проводила взглядом черную точку, что стремительно исчезала в небе, и направилась к экипажу, окруженному несколькими даэвами на лошадях. Эскорт, которому мог бы позавидовать даже король Исонии.
Светлые даэвы. Воины, защищающие мир. В детстве я считала их героями, а потом сама стала одной из них.
Но остались ли они героями? Это вопрос.
Дверца кареты отворилась, а я, скидывая капюшон, зашла внутрь.
Внутри на бархатных подушках глубокого синего цвета сидел див в белом. Фредерик отнял ладонь, которой задумчиво подпирал подбородок, и взглянул на меня. Проницательные глаза цвета корицы будто постоянно искали что-то во мне. Но, к лучшему или нет, пока не находили.
Каждый раз, когда я смотрела в его лицо, что стало старше, мое сердце тяжелело. Я постоянно подмечала изменения в мужественных чертах – возраст отточил его красоту. Глаза, губы, скулы… А из-под ворота его мантии выглядывал краешек звезды – видимо, на ключицах уже не оставалось места, и знаки отличия теснились к шее.
Фредерик проследил за моим взглядом. Улыбнулся, когда заметил, что я вновь, как в былые времена, прихватила сладость с рынка. Спросил:
– Ты в порядке?
– В порядке, – отозвалась я, перед тем как сесть напротив, по старой привычке передавая яблоки брату. Осеклась, вспомнив, что передо мной глава светлого ордена, а вовсе не тот молодой парень, которым он был раньше. Но прежде чем я убрала руку, див принял случайный подарок. – Спасибо за остановку. Мне было это нужно.
Он понимающе кивнул, а я вспомнила, как мы бродили по лесу еще подростками. И что именно Фредерик первый показал мне, как правильно держать меч. Долорес, его бабушка, уже тогда была слишком слаба, чтобы обучать меня бою.
«Как я могу в нем сомневаться?» – в который раз спросила я себя, чувствуя угрызения совести. Но в то же время отделаться от сомнений не могла, да и не собиралась. Пока не пойму, что на самом деле произошло двадцать семь лет назад.
Нет ничего глупее на свете, чем из-за трусости закрывать глаза, предпочитая правде слепоту.
Экипаж тронулся с места, а я непроизвольно достала из-под одежды кулон.
Полумесяц загадочно сверкнул. Косой луч солнца, проникший в экипаж между шторок занавешенного окна, заставлял серебро сиять, тогда как на цепочке, наоборот, не появлялось ни одного блика.
Зажав украшение меж пальцев, я задумчиво рассматривала его. Мой взгляд постоянно перетекал к худым изящным запястьям, что каждый раз напоминали – я вернулась. Вернулась в свое тело.
– Не волнуйся, – произнес Фредерик.
Он заметно расслабился с тех пор, когда мы пересекли границу с Феросией и Исонией.
– Я не волнуюсь, – ответила я, и не соврала, хотя это уже перестало быть редкостью. Скорее, я была напряжена. Прошло почти три десятка лет.
И больше всего меня настораживало то, как сильно порою брат напоминал своего отца. Тон голоса, которым он разговаривал с остальными… Беспристрастный, жесткий, немного высокомерный. Я всегда считала, что он станет иным главой. Хотя все еще мало видела, чтобы судить.
Но со мной он обращался совершенно иначе. Его взгляд теплел, навевая старые воспоминания. И тогда все сомнения казались глупостями.
Фредерик пригладил золотые локоны, отодвинул край занавески и сложил руки на груди, пряча ладони в широких рукавах мантии. Его лицо стало серьезным.
– Мне жаль, что все так произошло. Если бы я с самого начала знал, что ты жива… – в который раз заговорил он, будто коря себя.
– Фредерик, мы уже говорили об этом. Зачем вновь себя мучить? – почти прошептала я, вспоминая его речи в гостином дворе в Тронге.
На самом деле за эти дни выдалось мало времени для разговоров, мы либо гнали лошадей, либо рядом постоянно был кто-то посторонний. До тех пор пока мы оставались на вражеских землях, даэвы охраняли главу ордена, не отходя от него ни на шаг.
Я отпустила кулон, ощущая, как кольнуло холодом кольцо на пальце. Оно холодело всегда, когда Фредерик говорил. Будто выражая презрение своего настоящего хозяина.
– У тебя появились жена и дети? – вдруг спросила я.
Фредерик сглотнул и, выдохнув, сухо подтвердил:
– Да.
– Что-то не так? – Его реакция показалась мне странной.