Оставшиеся в живых дворцовые лакеи выносили лишний скарб из домика императорского лесничего и готовили его под временную резиденцию Бисера, теперь уже не младшего, а единственного. Император категорически отказался ехать в столицу. Может он и прав в этом…
Птенцы гнезда Моласа оккупировали кордегардию, в которой находился сохранившейся городской телефон. Оборванные взрывом воздушные провода инженерный унтер из гвардейского городка как раз заканчивал менять.
Когда у Моласа выдалась свободная минутка, я оттащил его в сторонку.
— Где ваши волкодавы? — наехал я на второго квартирмейстера генерального штаба. — Профукали все! Бойцы невидимого фронта.
Последнюю фразу я сказал зло и с некоторым презрением к его службе.
— Там, где и должны быть, — ответил мне генерал спокойно, но скрывая раздражение. — Работают…
— Тогда почему замок взорвался? — не слезал я с него.
— Судя по всему, взрывчатку заложили давно, — рассуждал генерал. — В замурованном помещении подвала. Похоже я тогда еще на Восточном фронте был. Готовились взрывать, скорее всего, покойного Отония еще, а Бисер уже так… случайно подвернулся не в то время и не в том месте.
— А Отония просто-напросто отравили, — выдал я утверждение. — По-простому. Грибков намедни поел и все…
— Нет, Савва. У Отония был рак, — сказал генерал и закурил папиросу. — Неизлечимый.
— Почему об этом не знали?
Молас разогнал от своего лица табачный дым и заявил наставительно.
— Здоровье императора есть страшная государственная тайна. Тем более в войну. И особенно то, что в последние месяцы дикие боли ему купировали сильными наркотиками. Железный был человек.
У меня перед глазами пронеслась сцена, когда император, рассекая на аэроплане, с радостным смехом стрелял из автомата по воронам. Явно он был тогда под крутой химией. Просто мне это в тот момент и в голову не пришло. И вообще некоторые странности поведения покойного императора встали на место в моем понимании.
— Отоний все поставил на свою реформу имперского гражданства как связующей нити всех земель империи. И связанной с ней гражданской службы. Скрепы всех имперских племен и народов. Соединение крови и почвы. Он не мог бросить все на полпути, — Молас прикурил папиросу от папиросы. — Иначе бы реформы забуксовали. А там и вообще аристократы свели бы их «на нет».
— Понятно, — вдохнул я с силой ноздрями. — Кого прикажете бить первым?
— Все-то ты, Савва, схватываешь на лету. Но торопишься. Надо дождаться их прямого выступления. Иначе нас не поймут. И узурпаторами окажемся уже мы. Даже с законным императором во главе. Твои-то все здесь?
— Все, кроме охраны эшелонов, — доложил я.
— Добро. Мои тоже уже все на местах. Ждут сигнала. Повяжи своим на бицепс белую ленточку. Для опознания. Хоть из бинта сделай. Охраняй императора до прихода ольмюцкой гвардии и жди моего приказа. Давить заговор Бисер назначил меня.
— Мосты, вокзалы, почта, телеграф, телефон, банки и казначейство? — спросил я с ехидной усмешкой.
— Порой мне кажется, что ты прирожденный революционер, Савва, — генерал сплюнул тягучей коричневой табачной слюной, заявив неожиданно. — Хорошо тебе. Ты не куришь. И да… эти объекты берут мои ребята. На твоих, — Молас усмехнулся, — уже по традиции контрразведка и… гвардия. Та, что пойдет за Тортфортами. У них немало здесь сторонников. Да и клан их не самый малочисленный в империи.
— Манифест уже написан? — спросил я главного разведчика империи.
— Какой манифест? — не понял генерал.
— О счастливом избавлении монарха от гибели, уготованной ему предателями отечества, продавшихся островитянам, — и я показал ему кусок зачищенного провода.
— Угу… — Молас упал взглядом внутрь себя. — А как мы его доведем до народа? Мы тут пока почти что в изоляции.
— У нас в активе, как я понял минимум два дирижабля. Эх, говорил я герцогу взять собой аэропланы. А он мне — «не ко времени».
— Плотто — раз. А еще кто? — пропустил мои рассуждения о самолетах Молас.
— Бывший принц, а ныне трудящийся империи на ниве воздушных перевозок, — усмехнулся я. — Зря, что ли ему Солдатский крест вчера вручали сразу после выборов императора?
— Ты так думаешь? А не сам ли он стоит за заговором? — генерал продемонстрировал мне изыск профессиональной деформации.