Вампир действительно был осторожен, ни разу не дернув ни одной волосинки. Я поймала себя на том, что смотрю на мужчину через отражение в зеркале, и отметила, как изменился его взгляд.
Потемневшие глаза выглядели задумчивыми, погруженными в свои мысли, и в некотором роде… потерянными. Он словно пребывал под гипнозом, раз за разом проводя густой щетиной по прядям, тянувшимся до самого пола и даже несколько больше.
Когда расчесывать было уже нечего, мужчина потянулся вперед, оказавшись прямо надо мной и едва не касаясь грудью головы. Щетка с тихим стуком опустилась на тумбу, но вампир не спешил отступать, поймав мой взгляд в отражении.
— Думаю, простая коса только подчеркнет твою естественную красоту.
Не ответив вслух, кивнула, чувствуя чуткие пальцы слишком близко к тонкой коже шеи.
В голове промелькнула яркая фантазия, как эти пальцы медленно, но уверенно прижимаются горячими подушечками и скользят по коже, оставляя на ней тонкие полосы прикосновений. Как крепкие руки обхватывают плечи и мужское лицо опускается ниже, недопустимо близко, позволяя губам оставить фантомный след поцелуя за ушком, от которого я закрою глаза, испуская томительный стон.
Видимо, уловив в моих глазах эти мысли, Адриан вздрогнул, резко отвел взгляд и торопливо принялся за волосы — разделил их на пряди и начал умело заплетать.
— Вот и все, прическа готова, — отступив слишком заметно, вампир отвел теперь уже обе руки за спину, уверенно распрямляясь. — Мы будем ждать тебя внизу.
— Адриан, что-то случилось? — бросила вслед удаляющегося вампира. — Я чем-то обидела вас?
Замерев в пороге, он даже не обернулся, но все же ответил, развеивая мои предположения.
— Ты не можешь меня обидеть, Аврора. Ты ничего мне не обещала.
Дверь захлопнулась, но шаги за ней так и не раздались, вновь подсказывая, что мужчина передвигается совершенно бесшумно.
Отчего мне, собственно говоря, не сделалось легче.
Это то притяжение, о котором он говорил? Оно?
Как я ни пыталась вспомнить, но не смогла поднять в памяти ни одного эпизода, в котором мои фантазии имели бы лицо. Всегда это были лишь безликие тени, собирательный образ того, кем виделся мне тот человек, который вызовет чувства. Но… Эта картинка, представшая перед глазами… Она имела четкий образ, который ни с чем нельзя перепутать.
Адриан.
Я видела именно вампира, оставляющего поцелуй на моей коже, в котором совершенно отсутствовала сдержанность, утопая в откровенности прикосновения.
Моя голова работала против меня, наделив призрака из розовых грез конкретным ликом, который теперь вызывал жар под кожей, рискуя выставить меня нелепой и опрометчивой, заставляя фантомные прикосновения ощущаться реальными.
— Ты готова? О, Аврора, ты выглядишь потрясающе! — восторженно произнес Амадей, явно пребывая в отличном расположении духа.
Как и предупреждал Адриан, они ждали меня внизу. Стоило спуститься с лестницы, как его брат тут же подставил мне локоть, предлагая обрести в нем опору.
— И так же чудесно пахнешь, — уже куда тише добавил вампир, уверенно уводя меня к выходу из дома.
Господин Энеску, напротив, был мрачен и молчалив. Не оборачиваясь, он дошагал до кареты, устраиваясь на козлах и обозначая, что именно он сегодня отвечает за поездку.
— Между вами что-то произошло? — тихо и поглядывая в спину брата, спросил Амадей. Он склонился чуть ближе, стоило нам устроиться на сидение и двинуться с места.
— Видимо, это так, — согласилась я. — У меня только мрачные предположения.
— Поделишься?
— Думаю, не стоит.
— Я мог бы помочь уладить разногласия, — храбро пообещал он, высоко вскидывая правую бровь. — Поверь, я тот еще дипломат!
— Нет никаких разногласий, — подал голос Адриан, щелкнув поводьями. — Не придумывай, Дей. Аврора лишь попросила меня помочь ей с прической. Не более того.
Неумелая, даже на мой скромный взгляд, недосказанность только раззадорила младшего, как я считала, брата Адриана. Вампир понимающе хмыкнул, закинув одну свою длинную ногу на другую, и выразительно сцепил пальцы в замок, всем своим видом показывая, что его не проведешь.
— Не более? Что в отношении singurul nostru (*рум. - наша единственная) может быть менее? — специально переходя на древний язык, спросил он. — Аi rănit-o? (*рум. - Ты причинил ей боль?)
— Не говори ерунды! Я бы не посмел. Am văzut mai multe decât există (*рум. - Я видел больше, чем есть).
— Прекратите! Мне крайне неприятно, что вы определенно обсуждаете меня при мне! Имейте хоть немного сдержанности и дождитесь, когда мои уши не будут вас слышать! — возмутилась я, сгорая от негодования. И тут же, взяв себя в руки, добавила: — Простите.
— Кому-кому, а тебе точно не за что извиняться, stea, — поспешил успокоить Амадей. — Я лишь спросил, обидел ли он тебя, а Адриан ответил, что не посмел бы.
— Только ли? — прищурившись, взглянула на вампира, всем своим видом демонстрируя недоверие.
— Нет. Также он сказал, что ему на секунду показалось, будто бы происходит то, на что он надеялся.
Даже не планируя врать или изворачиваться, Амадей буквально вывалил на меня признание брата, вновь подтверждая свое обещание не врать мне даже в мелочах.
Поджав губы от неловкости, закусила их изнутри, размышляя, стоит ли отвечать братьям той же монетой. Набрала в легкие побольше воздуха, а в сердце — побольше храбрости, и призналась:
— Вам не показалось, Адриан. Могу признаться, что это было самым интимным моментом в моей жизни.
— Что?
— Что?
На секунду упустив поводья, Адриан быстро собрал их, продолжая рассматривать меня через плечо с нескрываемым удивлением.
— Боюсь спросить, как же ты помогал с прической, что Аврора посчитала это интимностью, — даже не стараясь звучать вопросительно, Амадей медленно шевелил губами, не скрывая в голосе удивления и зависти.
— Клянусь всеми богами, ничего более того, что уместно, — поспешил оправдаться он. — Аврора, я допускал мысли, что твои отношения с сыном Франка не всегда были такими, какими я их застал.
— В таком случае вы ошибались. Между мной и Генри никогда и ничего не было.
— Даже… поцелуя? — играя ва-банк, спросил Амадей.
Невольно скривившись, прогнала от себя мысль об этой возможности.
— Никогда. Ничего.
— Тогда почему, когда я предложил сделать тебе ставку в виде поцелуя, ты согласилась? — ударяя по самому открытому, почти полностью пепельноволосый вампир с сомнением сощурил глаза. — Честно, сейчас я растерян и корю себя за то, что поддался тебе в той партии.
— Это неправда! Я выиграла честно!
— Продолжай верить в это, — рассмеялся он. — Но если откровенно, я полный идиот, что упустил этот шанс. И все же ответь, почему?
— Любопытство и бахвальство? Может, мне хотелось похвастаться подружкам, что мой первый поцелуй был с вампиром?
— Не-е-ет, — протянул он. — Слишком поверхностно, это не про тебя, звездочка.
— Тогда, допустим, я хотела узнать, как это — с кем-то, кроме Генри.
— Близко, но опять же не совсем правда, — подловив, мужчина поменял расположение ног, наклоняясь в мою сторону еще ближе. — Когда мы встретились, ты уже не сомневалась в своем побеге, а значит, и целовать этого прыща была не намерена. Так что, Аврора? Я буквально требую от тебя правды, какой бы она ни была.
— То, в каком свете она может предстать, навряд ли вас обидит, — придерживаясь этикета, отбила требование назад. — Только смутит меня, ставя в неловкое положение.
— Мммм, — чувственный мужской рот растянулся в тонкой удовлетворенной улыбке. — Ты хотела меня поцеловать, так ведь?
— Теперь я чувствую себя неудачником, — пробубнил Адриан, но его все услышали.
— Думайте так, господин Энеску, — обращаясь к Амадею, сказала я.
С улыбкой наблюдая, как стекает эта самодовольная ухмылка с красивых губ от растерянности официального обращения, мысленно себя похвалила.