— Менее часа, — прошипел господин Энеску. — Ты поступил бы так же.
— Как видишь, нет. Все, что я позволил себе, — сорвать лишь один поцелуй в темных коридорах лабиринта. И можешь не спрашивать: да, я знал, что она принадлежит вам, но не стал поступать, как ты, Риан.
Разрывая тонкую нить доверия, мужчина одной фразой разъяснил слишком многое из происходящего для двух других вампиров. Из этого нельзя будет выкрутиться или даже как-то оправдать себя, чтобы немного сбавить вину, а значит, все закончилось: и мое пребывание в Сумеречной Лощине, и интересное, но короткое знакомство с братьями Энеску.
Я хотела отнять свои пальцы из руки Амадея, но он, напротив, только сильнее их сжал, дав понять, что отпускать не намерен. Мне ничего не оставалось, кроме как опустить глаза в пол и тихо, но горько вздохнуть, смиряясь с тем, что с меня потребуют ответа.
— Она не говори… Убеждение?! Ты применял к ней дар убеждения?!
Таким я голос Адриана никогда не слышала и в тот момент молилась, чтобы больше никогда не услышать, проникаясь чудовищным, разрушающим страхом, от которого дыхание молниеносно сбилось, а хватка Амадея стала сильнее — то ли чтобы я не сбежала от испуга, то ли успокаивая.
— Пришлось. Так что не кори себя, Аврора. Ты не сказала не потому, что смалодушничала, а потому, что я так захотел, — обратившись ко мне лишь мельком, вампир даже не понял, какой очередной моральный удар нанес.
Прекрасный вечер превратился в нечто ужасное. От начала и до конца.
— Вина целиком на мне, — добавил мой личный враг, после каждой фразы заставляя ненавидеть себя еще больше. — Но это не отменяет того факта, что a trebuit sa o fac (*рум. - Я должен был сделать это.).
— Высшие, — шепча онемевшими губами и забыв перевод выученных слов, я с огромным трудом заставляла себя не стискивать до боли зубы. — Я хочу уйти. Амадей, пожалуйста…
Умоляя вампира взглядом, я мысленно взывала ко всем высшим сразу, чтобы он согласился увести меня отсюда немедленно. Еще одна минута в этом хаосе была способна убить меня, вонзаясь в кожу мучительно острыми терновыми шипами, дробя кости и органы.
Желания разбираться в том, кто кому кем приходится, что хочет и что пытается сказать, умерло, даже не зародившись. Единственным моим стремлением было быстрее покинуть злополучную резиденцию и оказаться как можно дальше от князя Мариуса де Романус.
— Увези ее! — Не отрывая своего страшного взгляда от сероглазого вампира, рявкнул Адриан, дав брату понять, что не станет удерживать.
Не прошло и нескольких секунд, как я оказалась подхвачена сильными руками и прижата к плотной ткани парадного сюртука, под которой пряталась каменная грудь. Меня немедленно унесли прочь из кабинета.
Амадей молчал всю дорогу до выстроившихся у входа карет. Видимо, отлично зная поместье, он вышел к ним самыми скрытными путями, минуя многолюдный зал и лишние глаза.
Всех, кроме Дрэго, неизменно появлявшегося в самых нужных местах и оказавшегося на месте событий первым.
— Уже покидаете нас? — не пряча насмешку в голосе, бросил нам вслед ушлый юноша. — Возвращайтесь как можно скорее! Мы всегда рады вам, клан Энеску!
— Чертов пес, — несдержанно рыкнул Амадей, забираясь вместе со мной на руках в карету. Устроив меня на скамье, убедился, что я сижу и заваливаться не собираюсь.
Единожды щелкнув поводьями, он направил лошадей на правильную дорогу и торопливо перебрался ко мне, оказываясь так близко, что в нос ударил аромат горькой апельсиновой корочки и надломленной палочки корицы.
— Простите меня, — начала я, качая головой в такт стучащим о брусчатку колесам. — Я должна была сказать сразу… Должна была объяснить…
— Не мучай себя, моя звездочка, — теплая ткань сюртука опустилась на плечи. Сильные руки вампира тут же обняли меня и прижали к его груди. — Никто не мог предугадать такого исхода. Мы сами виноваты, что оставляли тебя одну.
— Он соврал: я могла сказать, но струсила…
— Не могла, — возразил Амадей, прижимаясь горячими губами к моей макушке. — Не могла, Аврора. Тшшш… Все хорошо.
— Я ничего не поняла из того, что он сказал. Даже оправдаться мне нечем…
— Он ни в чем не обвинял тебя, Аврора, тебе ни о чем беспокоиться.
Словно совершенно не испытывал злости, Амадей утешающе гладил мой затылок и лопатки, качая в своих руках в надежде успокоить. Но меня все равно мучила вина, раз за разом повторяя гневный крик Адриана: «Уведи ее!»
Это звучало как пощечина — заслуженная, но все же болезненная.
Глава 10
Мы добрались до дома в полном молчании. Не спешивший отпускать от себя Амадей, вновь не спросив разрешения, поднял меня на руки, всем видом показывая уверенность в этом действии.
За время поездки смирившись с судьбой и скорым отбытием из Сумеречной Лощины, я безропотно прижалась лицом к его плечу, совсем несвойственно себе и недопустимо утыкаясь носом в мужскую щеку, пахнущую горьковатым парфюмом.
Все, чего мне хотелось сейчас, так это позволить себе немного больше, чем я решилась бы раньше. Это было примерно так же легко, как огреть Генри подсвечником на прощание, зная, что последствия останутся за перечеркнутой линией, как и все мое прошлое.
— Мне это нравится, — немного хрипло прошептал Амадей, слегка разворачивая ко мне лицо и замирая посреди холла. — Что именно из услышанного придало тебе храбрости?
— Все, — невесело усмехнувшись, закрыла глаза, замирая в этом миге и вырубая его отточенным лезвием в памяти. — Особенно если учесть, что вашу речь я не понимаю, и многое из того, что князь рассказал вам, осталось для меня упущенным. Мне стыдно, Амадей. Это недопустимо, я знаю, но…
Оказавшись в ту же секунду на ногах, я растерянно ахнула, ощутив горячие ладони на собственных щеках и сталкиваясь взглядом с потемневшими глазами Амадея.
Смело шагнув вперед, вампир больше не планировал говорить, прижимаясь к моим губам так нежно, но так порывисто, что я невольно выдохнула, размыкая губы.
Опрометчиво фатально.
Горячий и гибкий язык скользнул вглубь, вырвав из груди сдавленный полустон, полухрип, отчего я опустила ладони на мужскую грудь, еще не зная, отталкиваю я его или нет. Губы вампира требовали ответа, но так ненавязчиво и скромно, что я растерялась, ощущая, как подогнулись колени. Впрочем, упасть мне бы не позволили сильные руки — почувствовав, что сопротивления нет, они переместились на талию, стальным поясом прижимая меня к Амадею.
Робкий и совершенно неумелый ответ был воспринят с таким энтузиазмом, что у меня потемнело в глазах от избытка чувств.
Страх и стыд были чрезмерно приправлены еще не опознанной страстью и пылающим, заставляющим сердце оглушительно колотиться в груди желанием.
Дышать было сложно, но, как бы абсурдно это ни звучало, воздух мне нужен был сейчас меньше всего. Я проваливалась под вечные льды этой простой близости между мужчиной и женщиной, чувствуя себя так, словно мир вертится вокруг, кружа голову.
А еще я наконец добралась до то, что так давно хотела.
Клыки.
И нет, к моему удивлению, они не мешались, добавляя той самой щепотки остроты и тонкой грани, когда можно оцарапать губы до крови, слишком увлекшись.
— Это, — тяжело дыша, промолвил Амадей, отрываясь, — твой первый настоящий поцелуй.
Губы сами собой дернулись в улыбке. Покачав головой, я промолчала, не высказав вслух свое предположение.
— Ну давай же, назови меня болваном, — поймав мой подбородок пальцами, Амадей явно заразился веселостью, которая не должна была появиться в столь неоднозначной ситуации. — Ты же хочешь этого.
Я поправила его:
— Не болваном, а глупцом.
— Я буду кем угодно, Аврора.
Вновь позволив мне прижаться к своей груди, вампир как-то отчаянно свел свои руки за моей спиной, словно собирался никогда их не размыкать.
— Кем ты захочешь, только не думай об уходе. Ты должна быть с нами, ты наша. Клан без тебя лишь пепел.