Хотелось наглой кошкой забраться к нему на колени и потереться, требуя ласки.
Когда же я стала такой? Нет, не так.
Как они успели вынуть это из меня наружу? Продемонстрировать мне же мое истинное лицо, способное и даже желающее этих безумств?
— Ты дрожишь, моя госпожа, — ловко сомкнул ладони на бедах, Амадей с силой потянул их на себя, роняя меня вниз. — Сидеть верхом на мне тебе будет в разы удобнее.
— Следующая партия за мной, — упрямо прошептала я, скатываясь с мужских ног под хриплый и многообещающий смех. — Оставлю тебя без последних штанов.
— С нетерпением жду.
Изящная, по-мужски увитая венами кисть нарочито проскользнула по голой горячей груди вампира, подсказывая, что ему и так немного осталось, чтобы закончить свое обнажение.
Из вещей Адриан оставил на нем лишь брюки, напоминая, что белья Амадей не носит.
Дрожащими пальцами неловко перемешала карты, невольно замечая горящий и жадный взгляд Адриана, который завистливо облизнул красивые губы, намекая, что опечален тем, что ему моего поцелуя не досталось.
Высшие, какие же они… они… Соблазнительные!
Держать себя в руках рядом с ними было практически невозможно. Уже зная итог всей этой затеи, я сжимала бедра, пытаясь хоть немного сбавить накал своего возбуждения и не подать виду.
Вот только щеки горели, и вовсе не от стыда. И губы пульсировали от нетерпения.
Сдержав слово и выиграв партию, задержала дыхание, готовая выпалить свое желание, но в последний момент передумала, переводя взгляд на Адриана, недовольно сцепившего пальцы в замок.
— Мое желание, чтобы ты, Адриан, убрал руки за спину.
Вампир открыл рот, чтобы напомнить, что проиграл, вообще-то, Амадей, но, прищурившись, промолчал, послушно уводя ладони назад.
Вновь поднявшись с насиженного места и шумно дыша, подошла к вампиру. Борясь со страхом показаться распутной, опустилась к Адриану на колени, отчего тот нетерпеливо поморщился, крепко сцепив зубы и глядя на опущенные бретельки, между которыми отлично просматривалось декольте.
— А в чем мое наказание, госпожа? — не уловив моего плана, так же хрипло спросил Амадей, во все глаза уставившись на нас.
— Смотри. Это твое наказание, — прошептала, вопросительно глядя в покрытые возбужденной темнотой глаза Адриана.
Он ответил сразу же, потянувшись навстречу.
Покорно не прилагая рук, тянулся своим мужественным подбородком все ближе, позволяя мне съехать по крепким ногам, вплотную прижимаясь ягодицами к возбужденному паху.
Развязанная собственным желанием, зарылась руками в темные волосы, пропуская их сквозь пальцы, и коготками царапнула чувствительную кожу, что отозвалось у Адриана тихим, но многозначительным рыком.
Ладони скользили все ниже. Нырнув ими под полы сюртука, как и в наш первый раз, потянула его вниз, обнажая крепкие плечи и окончательно фиксируя мужчину плотной тканью рукавов.
— Это очень и очень жестоко, моя госпожа, — сипя произнес Амадей, каменным изваянием замирая на своем месте.
— Разве? — невинность отлетела от меня камешком, брошенным в стену. Будто устраиваясь поудобнее, я повела бедрами, заставив Адриана запрокинуть голову и застонать. — А так?
Достаточно было просто повести плечами, чтобы тонкая ткань платья заскользила вниз, открывая вид на еще большую часть белой груди. Замерев почти на самом краю, шов царапнул соски, но я тут же прижалась голой кожей к Адриану, сама едва сдержав стон.
Кожа к коже. Тепло к теплу. Так близко, порочно и желанно.
Они сделали все, чтобы соблазнить меня, не соблазняя, и теперь, отдав фантомные бразды правления, пожинали плоды, сдавленно шипя — один от зависти, другой от возбуждения.
«Наказать!» — ревела женская гордость. «Соблазнить и заставить страдать!» — поддакивала ей похоть.
Но даже такой властью можно воспользоваться, заранее загоняя себя в кольцо проигравшего.
— Рори, пожалуйста, — бедра подо мной дрогнули, словно в последний момент предотвратили толчок. Перекинув на грудь волосы, я кончиками пальцев прочертила тонкую полосу вдоль великолепного тела, обрисовывая мышцы и косточки ребер. — Аtinge-ma (*рум. - Дотронься до меня)…
Чем ниже опускалась ладонь, тем больше я теряла связь с тем, что я делаю.
Все мое нутро стремилось продолжать, даже та невинная послушница смущенно хлопала глазами и прикусывала губы, стесняясь произнести вслух свои желания, но с интересом и щемящим любопытством наблюдая.
Чувствовать под собой совершенно открытое и доступное тело было невыносимо горячо, и то, как оно тянулось и ластилось, обжигая своим желанием, только подбрасывало угля в костер, набирая кузнечный жар.
Опустив руку до кромки белья и скрыв этот жест под тканью натянувшейся юбки, нерешительно опустила пальцы на внушительный бугор, слегка сжав его в ладони.
Адриан закатил глаза, задышав так тяжело, что его грудь высоко вздымалась, а рот приоткрылся в голодном стоне.
— Я не поняла, что ты сказал, — наверное, издеваясь, прошептала я, крепче сжимая пульсирующая плоть и мягко скользя по ней.
— Не останавливайся, — коротко простонал он, вновь захватывая мои губы в поцелуе. — Рори… Разреши высвободить руки.
— Рано.
— Я могу не сдержаться, — с кривой усмешкой прошептал Адриан, а моя свободная рука вновь зарылась в его волосы. — Хочешь, чтобы я оконфузился, словно юнец?
— Я хочу еще немного помучить Амадея, — призналась, качнув бедрами на мужских ногах.
— Вообще-то я тебя слышу, — напомнил о себе вампир, шумно сглотнув. — И вижу… Предки, Рори, почему ты такая горячая, когда властная?
В каждом его слове звучало восхищение, нетерпение и огромный соблазн. Он словно облизнул меня полностью одними только словами, составляя их в такую конструкцию, что под ребрами задрожало.
— Так разреши мне использовать руки: я обещаю, он просто лопнет от зависти и познает твою месть целиком.
— Ссс… Даже немного обидно, что виноватым опять остался я, — зашипел Амадей, и в ту же секунду я согласно качнула головой, будучи тут же прижатой к мужскому телу.
За мгновения выпутавшись из плена, Адриан сдал себя с потрохами, дав понять, что ему нисколько не мешали упавшие рукава и только мое желание и собственный контроль держали узду.
Уронив меня на грудь, руки, скользящие по спине, разделились, атакуя планомерно и уверенно. Одна поднялась, сжимая мою шею и заставляя запрокинуть голову, другая прокралась под мешавшую юбку, отбрасывая ее полы в сторону и позволяя коварным пальцам нырнуть под тонкое белье, сжимая ягодицу в ладони.
Больше Адриана ничего не сдерживало. Повинуясь желаниям, он опустился немного ниже, ловя губами болезненно-остро сжавшиеся соски.
— Хочу целовать тебя всю, — пьяно шептал он, сжимая мое тело лишь двумя руками, а казалось, что сотней.
Его касаний было так много, что моя сдержанность и контроль полетели в бездну, до боли поджимая бедра и раскованно открывая рот. Вампир рисовал поцелуями неведомые узоры на моем теле, кусал губами, касался языком, слизывая возбуждение и поднимая его на новую высоту.
И внезапно я ощутила… голод.
Ни с чем не сравнимый голод тянул меня вперед, жадной пастью смыкая челюсть на горле и выкручивая руки до рези в костях. Я горела пламенем, не замечая, как собственные пальцы, уже преодолевшие препятствие ткани, обхватывают горячий бархатный ствол.
Платье свободно висело на поясе, открывая вид на покачивающуюся и налившуюся грудь, которую вампир продолжал изучать губами, до сладкой боли сжимая темные вершинки. Треск под кожей звучал все громче, подсказывая, что скоро я могу разломиться пополам от собственных желаний, которые ушли далеко вперед, оставив ласки позади.
— Хочу тебя, нежная моя, — рвано прошептал Адриан, отвлекаясь всего на секунду. Пьяно качнув головой, я даже не вскрикнула, когда толкнувшие меня мужские бедра на секунду разорвали наш контакт.