Резко королева остановила юношу, отойдя от него. Он удивлённо уставился на женщину, после чего та схватила его за руку и повела наверх, в свои покои, где отдаваться друг другу стало гораздо проще.
Леонардо водил по телу королевы руками, а та подсказывала своему неопытному любовнику, что ей по вкусу, не забывая уделять внимание ему самому. Она сначала указывала, как снять с неё все одежды, после чего, оставшись в сорочке, принялась раздевать и кавалера. Это приносило ей какое-то особое удовольствие. Молодое тело казалось женщине прекрасным.
Тесно прижимаясь к юноше, Офелия старалась делать так, чтобы хорошо было им двоим, предварительно, улыбаясь, предупредив брюнета, что ему ещё не раз придётся повторять преподнесённый ему урок. Прислуга на это время словно вымерла. Во всяком случае, королеве хотелось в это верить. Пока супруг был в разъездах, она могла позволить себе удовлетворить даже самые низкие потребности. Леонардо был всего лишь инструментом. Невинным и неопытным, что было поправимо.
Проснувшись утром с королевой в одном ложе, брюнет боялся пошевелиться, но события в его голове довольно быстро сложились в единую цепочку. Он попытался встать, стягивая на себя простыню, от чего юношескому взору обнажилось женское тело. Без всех своих нарядов Офелия выглядела куда прекраснее. Прикрывать простынёй вновь её не хотелось.
Открыв глаза, королева одарила Леонардо своей улыбкой. Он снова попытался встать, но Офелия взяла его за руку и приковала этим к своей постели. Женщина действительно манила его; испытанные ночью чувства были, казалось брюнету, лучше всего того, что он испытывал когда-либо. Поэтому он просто пошёл у королевы на поводу, вновь касаясь своими губами её бледного тела.
* Купажное вино — смешивание в определённом соотношении различных видов вина для улучшения его качества, вывода нового сорта, обеспечения типичности напитка. ©Википедия.
* Моносепажное вино — вино, прямо противоположное купажному. Состоит только из одного сорта винограда, без смешивания.
========== Глава 2 ==========
Для Леонардо балы были довольно необычны как явление в целом. Он не понимал, зачем люди влезали во все эти пышные одежды, если подобных целей можно было добиться и в более комфортных условиях. Без всех этих платьев и неудобных масок каждый мог разводить сплетни и искать себе новых любовников с тем же успехом, что и при наличии всего этого.
Маска не была гарантом анонимности. Кто-то узнавал кого-либо по одежде, ведь не у каждого придворного была возможность менять наряд каждый выход. Некоторые были узнаваемы по изъянам кожи в открытых местах, будь то шрам на подбородке, который не скрывает маска, родимое пятно на шее или родинка в необычном месте. По большей части анонимность особо не нужна была и выступала лишь в качестве формальности, ведь все прекрасно знали, кто был приглашён на мероприятие.
Подобная светская жизнь для Леонардо началась не так давно, однако уже за это время она заставила юношу погрязнуть в дворцовых сплетнях и интригах против его воли. Он знал, что Жак Спарано периодически изменяет своей жёнушке со служанкой Кларой, от которой у него есть незаконно рождённый сын. Он знал, что дворцовая прислуга за отдельную плату неоднократно пускала в погреба Роберто Сильва, который славился своим пристрастием к вину и большую часть времени находился в хмельном состоянии. Он знал, что Исабель Рохо имеет виды на самого короля, при этом выслуживаясь перед королевой.
Будучи одетым как подобает этикету, Леонардо вошёл в торжественный зал. Музыканты уже приступили к игре, вино было в свободном доступе для каждого. Роберто Сильва, несмотря на то, что мероприятие началось недавно, был уже изрядно пьян, отчего не брезговал приставать даже к служанкам.
На балу однозначно было больше людей, чем обычно. Леонардо видел новые лица. Королева, наблюдая за тем, как представляется им всем согласно этикету её юный любовник, скромно улыбалась. Она стояла в стороне, рядом со своим супругом, который общался с одним из придворных, но брюнет был ей интереснее. Это была новая жизнь, которая отныне пребывала в её руках.
Стоило Офелии на миг отвлечься, как юноша пропал из её поля зрения. Лео всего лишь вышел на балкон. Сняв маску, он пальцами потёр свои серо-зелёные глаза. Этот день был насыщен, и молодой человек устал. Вместе с тем изнутри его что-то мерзко прожигало, когда он видел королеву в обществе её законного супруга. Это чувство граничило со злобой. Леонардо не потребовалось много времени на то, чтобы понять, что это была ревность.
Вдруг кто-то подошёл и встал по левое плечо от юноши. Тот, как подобает, надел маску. Внезапный гость лишь улыбнулся в ответ на этот жест. Он протянул брюнету какую-ту бумагу и сказал:
— Ты сильно вырос, Леонардо, с момента нашей последней встречи.
Брюнет, взяв записку, опешил. Незнакомец снял маску, Леонардо задумался. Голос его был тёплым и знакомым, таким, словно рядом с ним молодой человек провёл добрую часть своих детских лет, все радостные моменты которых давно были вычеркнуты из памяти. Лицо мужчины казалось родным, а морщин при последней встрече явно не было.
— Альфонсо?..
— Уж и не думал, что ты узнаешь меня спустя столько лет, — седовласый мужчина по-доброму улыбнулся.
Гость попытался обнять Леонардо, но тот радостно набросился на него первым. Это был тот самый Альфонсо Федеричи. Именно рядом с ним юный графский сын начал познавать прекрасное. Мужчина был верен Риккардо Триано и выступал не только при его дворе, но и в качестве его близкого друга. Альфонсо учил брюнета грамоте. Рядом с ним Леонардо прочёл первые строки и написал собственные. Он научил тогда ещё мальчишку видеть во всём прекрасное и ценить каждое мгновение собственной жизни.
Жизнь Альфонсо сложилась так, что Леонардо он считал едва ли не собственным сыном. Он не был женат и не видел в этом смысла, в целом недолюбливая женщин. Единственная, кого он уважал — мать юноши, ведь та не обладала мерзкой двуликостью, как остальные. Из-за травмы, полученной на поле боя, своих детей Альфонсо иметь не мог. В принципе, примерно тогда и отпала у него всякая потребность в женщинах.
Похлопав по плечу Леонардо, мужчина направился обратно в зал. Когда юноша попытался проследовать за ним, Альфонсо жестом его остановил и сообщил, что это не последняя их встреча. Брюнет проследил взглядом за ним до массивных дверей, а сам остался стоять на месте. Когда старый знакомый скрылся, он посмотрел на врученный ему лист бумаги.
«Сын мой! — было написано там. — По злой воле уже более семи лет мы находимся в разлуке. Должно быть, за тобой хорошо присматривают, поэтому, читая мои слова, будь осторожен, а после и вовсе уничтожь это послание.
После гибели твоей матери я много времени размышлял над тем, почему так произошло. И понял лишь одно: виноват во всём я и несовершенство моих стратегий. Ты до сих пор единственный мой сын, Леонардо, и ты как никогда должен в эти минуты быть близок со всем двором. Только ты, сын мой, поможешь мне отомстить за гибель твоей матери, ведь ни она одна может стать жертвой коварной тирании семьи Боррелли.
Возможно, твоя вера в меня и мои идеалы пошатнулась за долгие годы разлуки. Возможно, мой лик и вовсе покинул твою память. Как бы то ни было, помни, сын мой, что я тебе дал жизнь, и ты обязан быть за это мне благодарен.
Твоя поддержка будет мне необходима. Я дам об этом знать. А сейчас, прошу, подожги это письмо. Дай ему превратиться в пепел».
Леонардо усмехнулся. В нём взыграли противоречивые чувства. С одной стороны, он хотел верить, что отцу за столькие годы не стала безразлична его судьба. С другой стороны, а так ли это на самом деле? Он не давал знать о себе ни лично, ни через Альфонсо и каких-либо других подданных долгие годы, а вспомнил лишь тогда, когда ему самому потребовалась помощь. Леонардо даже не понимал, какая именно потребность в нём могла возникнуть. Он не был близок к королевской семье настолько, чтобы что-то диктовать, да и вряд ли кто-либо прислушивался бы к речам юнца.