— О, Господь всемогущий, — Авид обратил свой взор в потолок, — образумь это безмозглое дитя!
— Папа, у многих видных большевиков жёны еврейки. У Бухарина, Молотова, Рыкова, Дзержинского, Луначарского…Это означает только одно, — Лея решительно рубанула воздух рукой, — на таких семьях будет прочно держаться новое общество социализма!
Мать и братья в принципе Лею поддержали и видели в будущем браке только пользу семье. Любящие договорились пожениться в сентябре, а в октябре уехать в Петроград.
Пока Иван с жадностью поглощал вкусности, Лея без умолку трещала о последних городских и уездных новостях, о сёстрах, братьях, о надоевшем еврейском посте, который все якобы соблюдают, но лицемерят и втихаря едят всё запрещённое, кроме отца и матери, конечно. Вдруг она спросила с испугом:
— Ваня, а правду люди говорят, будто от Холма к нам идёт крупная белая банда во главе с каким-то известным офицером? Говорят, они Холм пытались взять и сжечь, но их там побили и они к нам повернули. Говорят, эти бандиты в Белоруссии еврейские погромы устраивали, многих людей погубили. Мне страшно, Ванечка.
Лея прижалась к нему и, словно испугавшийся ребёнок, уткнулась лицом в его грудь.
— Правда. Информация из губотдела ГПУ и губвоенкомата поступила. Однако где эта банда, никто не ведает. Вероятно, они уже где-то рядом, но возможно, что и обойдут Демянск стороной. Что им тут делать? Плохо то, Лея, что начальство наше уездное бестолковое, расслабленное какое-то. И уком партии, и уисполком, и военком с чекистами завиральные телеграммы в Новгород шлют: всё, мол, у нас крепко и надёжно, сильный отряд ЧОН имеем, бойцов в уездном военкомате достаточно, и милиция не дремлет, и оружия с боеприпасами в достатке. А на самом-то деле что? Полный мрак. В отряде ЧОН три калеки да десяток малолеток-комсомольцев, не ведающих, с какой стороны винтовку держать. Во всей уездной милиции один Ваня Бурнашов боевой опыт имеет, да и вообще мужик он честный и надёжный. Про уком и уисполком ничего сказать не могу, не знаю их. Но то, что сегодня в выходной день никого из них на месте нет, и чекистов тоже, не радует меня.
— Что делать-то, Ваня?
— А ничего, — он крепко обнял Лею и стал целовать её нежные влажные губы.
Она оттолкнула Ивана.
— Дай мне винтовку и револьвер с гранатами! Я хорошо стреляю, можешь у своих спросить.
Егоров вынул из кармана револьвер и сунул ей в руки.
— Я буду рядом, в конюшне. Чуть что, беги ко мне. А это на самый крайний случай. В барабане семь патронов. Будешь стрелять, считай.
На посеревшем лице Егорова резко обозначились морщинки.
Ничего, Лея. Будем живы, нарожаем детишек и заживём счастливо.
15
Под самый конец субботнего дня в Новгород спецпоездом нагрянул собственной персоной член коллегии ГПУ РСФСР Станислав Адамович Мессинг. Игнорируя губком партии (Мессинг был на ножах с руководителем Северо-западного бюро ЦК РКП(б) и петроградских коммунистов Зиновьевым и ему казалось, что все партработники в губернских комитетах — сторонники Зиновьева), он немедленно явился в губотдел ГПУ, сопровождаемый десятком до зубов вооружённых чекистов. Крепко сбитый, с большой круглой начисто выбритой головой, резкоочерченным волевым подбородком, одетый в коверкотовую гимнастёрку с подшитым чистым подворотничком, в надраенных до зеркального блеска хромовых сапогах, Мессинг, словно буря, ворвался в кабинет Мильнера, где находился и Григорьев. Поздоровавшись с ними за руку, Мессинг уселся в кресло и с сарказмом заметил:
— Что-то вид имеете бледный, товарищ Мильнер. И одеты неопрятно, — он повернулся к Григорьеву и смерил того взглядом снизу вверх, — берите пример с товарища Григорьева. Аккуратен, выбрит, любо поглядеть.
Наступило неловкое молчание. Мильнер одёрнул мятый пиджак, переминался с ноги на ногу. Мессинг улыбнулся, разложил на столе карту.
— Докладывайте.
Мильнер и Григорьев доложили о принятых мерах, о прибытии в Старую Руссу из Питера эскадрона войск ГПУ, об арестах штабс-капитана Гуторова и савинковского подполья в Новгороде, Старой Руссе, Валдае, Сольцах и Боровичах.
— Почему до сих пор не арестована мать Павловского?
— Не нашли, товарищ Мессинг, — Мильнер виновато потупил взгляд.
Мессинг поднялся и быстро заходил по кабинету. Остановился, достал из чёрной кожи портфеля папку, вынул несколько листов.
— Думаю, товарищи слабо представляют, с кем имеют дело. Павловский — не просто бывший белый офицер, это настоящее чудовище! Читайте! Товарищ Уншлихт[28] сегодня утром прислал.
28
Уншлихт Иосиф Станиславович (1879–1938) — видный партийный и государственный деятель РСФСР и СССР, в 1921–1923 гг. — заместитель председателя ВЧК-ОГПУ, в 1933–1935 гг. — нарком гражданского воздушного флота, арестован в июне 1937 г., приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу. Реабилитирован в 1956 г.