— Я понимаю. Но мне всё равно очень больно.
— Ты что же, собирался прожить жизнь, ни разу не получив удара от тех, кого любишь? Так не бывает, — твёрдо сказал Ванити. — Да, она причинила тебе боль, но она этого не хотела. Ответь сам себе на вопрос: стоит ли всё хорошее, что было между вами, одной единственной ошибки?
«Убить своё Стойло — это не ошибка, это злодейство. Я должна была поступить лучше…»
Кобыла отвернулась, всё вокруг стало нечётким и… я вдруг обнаружила себя в теле жеребца, стоявшего на коленях в кабинете, богато отделанном в золотых и пурпурных тонах.
«Та-а-ак… Похоже, я переключилась на другую память».
На рабочем столе, журнальных столиках и даже на полу громоздились стопки книг. Сбоку терминала на шнурке, сплетённом из фиолетовых волос, висел кусок пурпурной чешуи. Рядом стояли фигурки Флаттершай и Реинбоу Деш.
Мой хозяин в большой спешке подключал кучу проводов к какому-то устройству, как вдруг до моего слуха донёсся голос кобылы:
— Голденблад, могу я поговорить с тобой? У меня в кабинете, если не возражаешь.
Мой носитель тихонько охнул и быстро поставил стенную панель на место, телекинезом закручивая шурупы. Он едва успел спрятаться под столом, свернувшись калачиком, прежде чем дверь кабинета открылась.
Послышалось уже знакомое натужное, хриплое дыхание и сухой кашель.
— Да, Твайлайт?
— Что такое проект «Химера»?
Мой хозяин увидел, как она взяла с полки шкафа, стоявшего позади стола, папку и перенесла её в середину кабинета. По счастью в углу было зеркало, позволившее мне увидеть отражения Голденблада и Твайлайт Спаркл, стоявших лицом к лицу. Оба выглядели… измотанными. Постаревшими. Озлобленными. Шрамы на шкуре Голденблада стали не так заметны, но холодный взгляд не потерял и доли былой уверенности. Твайлайт, казалось, заметно прибавила в возрасте. В уголках её глаз появились морщины, а в гриве начинали проглядывать седые пряди.
Сперва он не ответил, только пристально посмотрел ей в глаза, а затем пренебрежительно махнул копытом.
— Всего лишь ещё одна тупиковая ветвь исследований, Твайлайт. Попытка Министерства Мира обойти МТН, — сказал Голденблад негромко, но весьма убедительно.
— Что?! Я читала отчёты. Мегазаклинание слияния работало! Работало! — Твайлайт размахивала папкой так, словно собиралась ударить ей Голденблада, а в её голосе слышались болезненные нотки. — Почему я узнаю об этом только сейчас, да ещё и от Трублада, а не от тебя? Почему ты держал это в тайне от меня?
— Доктор Трублад — учёный выскочка, который слишком увлёкся экспериментами над пони и превращением их непонятно во что, и я позабочусь, чтобы за это его отправили в «Жёлтую реку». Там он остаток своих дней будет выносить утки и лечить пролежни у зебр.
Затем он отвернулся.
— Голденблад… — начала Твайлайт.
— Это была ошибка, Твайлайт! — громко ответил Голденблад, после чего согнулся и захрипел в приступе удушья. Однако, он продолжил: — Мы проводили слияние пони с куролисками… пони с алмазными псами… пони с мантикорами, грифонами и драконятами. С драконятами, Твайлайт! Каждая выполненная процедура была ошибкой. Неважно, какие возможности приобретали подопытные; при этом они теряли нечто большее.
— Это проблема, но она ещё не означает, что исследования провалились. Если бы я получила эти сведения раньше… — начала она, однако Голденблад прервал её надрывистым кашлем. К своему испугу, я увидела кровь на его губах.
«Неужели он так и не смог выздороветь за всё это время?»
— Голден! — крикнула Твайлайт и бросилась к терминалу. Мой хозяин в страхе стиснул зубы и забился под стол так далеко, как только смог.
— Всё нормально… — хрипло сказал он. — Нормально… просто… надо отдышаться…
Голденблад присел, она медленно пошла к нему, и мой хозяин немного расслабился.
— Твайлайт… мы не выиграем войну, если превратимся в монстров. Я пытался объяснить это Трубладу. Он не слушал. Не знаю, что он тебе наговорил о проекте «Химера», но это всё одна сплошная ошибка. Эквестрии он ничего не даст.
«Мне нечего дать, кроме смерти».
«Неправда. Я могу и спасать. По одному».
«Одна десятая процента выживаемости не оправдывает девяносто девять и девять десятых процента смертности».
«Чудесно, мой мозг использует против меня математику».
— Ничего? Да ты… просто подумай об этом! Если нам удастся модифицировать мегазаклинание, усилить мутагенный эффект, мы сможем сотворить нечто большее, чем гибриды пони с другими видами. Мы сможем создавать аликорнов! — сказала Твайлайт. Её глаза так и светились от осознания новых возможностей. — Представь себе десятки, сотни принцесс, сражающихся на нашей стороне!
— Нет! — крикнул он и с силой дал ей пощёчину. Очевидно, это шокировало их обоих. — Я… прошу прощения…
Голденблад снова зашёлся в приступе кашля, его губы покрылись ярко-алыми пятнами. Твайлайт растирала ушибленное место, выглядя смущённо и обиженно, но при этом всё так же решительно. Некоторое время она смотрела на него, затем, немного успокоившись, сказала мрачным тоном:
— Мой долг заниматься любыми исследованиями, которые могут помочь нам победить в войне, Голден. Эти материалы должны были быть у меня с самого начала. Я проведу полную ревизию проекта «Химера». Если он тупиковый, как ты говорил, мы закроем его уже окончательно.
Голденблад съёжился, хрипя и хватая ртом воздух.
— Мне нужен доступ ко всем файлам. Ко всем книгам. К каждому образцу и тестовому объекту.
Он закрыл глаза.
— Всё это находится в исследовательском центре имени Гиппократа, Госпожа Министр, — сказал он так тихо, что мой носитель едва смог его расслышать. — Но помни, Твайлайт, создание монстров ни к чему хорошему не приведёт.
— Я не собираюсь их создавать, Голденблад, — устало ответила она. — Я просто стараюсь найти что-нибудь… какое-то заклинание, что-то… что могло бы всё исправить и положить конец войне. Я знаю, ты тоже к этому стремишься. Поэтому нам нужно работать сообща. Верно?
Мучительный кашель помешал Голденбладу ответить, но по его затравленному взгляду я поняла, что он едва ли был с этим согласен.
— Идём, тебе нужно в медпункт, да и мне не помешает лёд для этого ушиба.
Мой хозяин смог расслабиться лишь через несколько минут после того, как дверь кабинета закрылась за ними.
— «Химера», значит? Держу пари, Пинки это будет очень интересно, — сказал он сам себе, продолжая подключать устройство к проводке.
Внезапно, воспоминание оборвалось… уступив место боли. Моего носителя, окутанного телекинетическим полем, тащило вдоль мостка над огромными чанами. Он истошно кричал, как и десятки других пони рядом, под аккомпанемент бесполезного уже сигнала тревоги, тщетно пытаясь хоть за что-то ухватиться.
— Нет! Нет! Мамочка! Не хочу! — жалобно всхлипывал он. Ему всё-таки удалось ухватиться за перила мостка, но тянувшая его магическая сила с каждой секундой только крепла. Неожиданно перила громко заскрипели, и его и без того израненную, опалённую шкуру обдало волной боли. При этом хватка телекинеза ослабла, и жеребец смог судорожно вздохнуть… но лишь для того, чтобы мгновение спустя его, отчаянно вопящего, сорвало с мостка и швырнуло в чан с бурлящей радужной жижей голубоватого оттенка.
Последовавшие за этим ощущения мог бы, наверно, испытывать угодивший живьём в биорециркулятор моего Стойла. И покидая резервуар, мой хозяин был уже не тем, кем он в него упал.
«На всех одни сны и одна память…»
Мир у меня перед глазами угас… и тут же в фиолетовой вспышке возник вновь. Я обнаружила, что стою на вершине холма; вдали виднелись тёмные небоскрёбы, подёрнутые зловещей зеленоватой мглой. Теперь я была… О, да, аликорном. Я чувствовала себя… сильной. Здоровой. Могущественной. Не уверена, что я слышала это на самом деле, но шёпот множества голосов, наполнявших сознание моей хозяйки, внезапно заглушился чьим-то мощным возгласом: