Хотя её подруге этот разговор, несомненно, доставлял удовольствие, остальные кобылки нахмурились, очевидно, найдя неуместной подобную манипуляцию не очень сообразительным парнем.
— В самом деле? Но мама говорила, что я должен быть с ней милым.
— Пф-ф… И что это даст? Слушай меня, не прогадаешь. Тебе просто нужно решиться и дать ей то, чего она хочет.
— Дуфус… — начала одна из кобылок, но подруга Брасс оборвала её, наградив выразительным взглядом.
— Что ж, дамы, мне нужно идти, — откланялся Дуф и рысью пустился к главному корпусу.
— Это было мерзко, Брасс, — заметила одна из кобыл, глядя ему вслед.
— Да ладно? Не моя вина, что он просто тупой амбал. Твист как следует надерет ему зад. Вот будет потеха.
Не уверена, услышал ли эти слова сам Дуф, так как все его мысли были сейчас устремлены к казармам Мирамэйр, с которых он не сводил глаз.
Мародёры жили в своих апартаментах попарно. К моему несказанному удивлению оказалось, что Дуф делил комнату с Биг Макинтошем. И как они оба там помещались? Подойдя к двери с табличкой «Твист и Джетстрим», Дуф осторожно постучал копытом. Через несколько секунд дверь отворилась, выпуская Твист. Видок у неё был тот ещё: розовые глаза опухли и налились кровью, нос был влажный и красный… а в её дыхании явственно угадывались нотки мятного шнапса.
— Дуф? Чего тебе?
— Я хотел тебя увидеть. И… э-э… помочь…
Она поморщилась, но отступила, впуская его внутрь. Её квартирка оказалась весьма уютной и опрятной.
— Не представляю, чем ты тут сможешь помочь, Дуф. Джетстрим, похоже, совсем раскисла. С ней весь день беседовал Ванити.
— Мы все знали, что однажды подобное может произойти, Твист. На его месте могла оказаться ты. Или я, — мрачно сказал Дуф, присаживаясь рядом с ней за столик, на котором лежало немного хлеба и сыра. Взяв нож, он отрезал огромный ломоть и начал шумно жевать. — Ммм… вкусно!
Я мысленно изобразила фейсхуф.
— Но в том-то и дело, что это произошло не с тобой и не со мной, Дуф. А с Биг Макинтошем. Он же был… Он был мне словно старший брат или отец, которого я не знала. И мне казалось, что пока он рядом, с нами всё будет в порядке. Даже после того, что случилось со Стоунвингом. — Твист всхлипнула, смахнув набежавшие слёзы. — О, Богини, я в полном смятении. Словно вернулась в то время, когда сгорел мой магазин. Не знаю, сможем ли мы и дальше оставаться вместе. Я имею в виду, как Мародёры Макинтоша.
— Мы могли бы стать Разрушителями Дуфа, — предложил он, и, кажется, сделал это на полном серьёзе. Однако, Твист ответила на это резким натянутым смехом.
— О, а это неплохо, — фыркнула она. — Можно также переименовать нас в Терминаторов Твист или в Мясников Псалм.
Она вздохнула, покачав головой и потерев виски. Затем отвернулась и, взмахнув хвостом, отправилась к холодильнику. Ох… Знакомый запах. И если уж его учуяла я… Ох, беда. Я начинала ощущать эффект, который он оказывает на причиндалы Дуфа. Не лучшее время для кобылы и жеребца, чтобы оставаться наедине, особенно если один из них идиот, а другая пьяна, и обоим требуется утешение! Совсем не лучшее!
— Что ж… Я мог бы позаботиться о тебе, — тихо произнёс он, поднимая копыто, чтобы погладить леденцы у неё на боку.
— Дуф, отвали! — сердито буркнула она, хмуро оглянувшись на него, а затем вытащила из холодильника бутылку ароматного мятного ликера и отхлебнула из неё. После чего ткнула в сторону жеребца копытом. — Сколько можно повторять, что меня это не интересует?
— Но…
— НЕ! ИНТЕРЕСУЕТ! И плевать я хотела, что ты там учуял. Это всего лишь гормоны. Но даже они не заставят меня уступить тебе. Если только под этой личиной Дуфа ты не кремовая кобылка с красной гривой и забавным говором, которая хочет, чтобы я снова стала её подругой.
Не скрою, я мысленно повторила за Дуфом:
— Чего?
Она посмотрела на него нетрезвым взглядом, в котором явно угадывалось презрение.
— Я — лесбиянка. Кобылолюбка. Мандализка. Выбирай любой из понравившихся эпитетов. Но единственная кобылка, которой я когда-либо была увлечена, отвернулась от меня, когда я получила свою кьютимарку, а она — нет. Увы, ты — не она. Так что, просто выметайся.
Она повернулась спиной к бедному растерянному жеребцу, чей мозг говорил ему одно, а член — совершенно противоположное. Вероятно, на этом всё могло бы и закончится, если бы он просто принял холодный душ, а она — протрезвела и успокоилась. И всё бы осталось как есть.
Но…
На лице Дуфе медленно проступила улыбка.
— Ну да… Я понял.
«Нет, Дуф! Не делай этого. Брасс — просто лживая дрянь. Она играла с тобой. Остановись!»
Но он не остановился.
Возможно, Твист и могла бы надрать ему задницу. Она, определённо, была на это способна. В любой другой ситуации. Но сейчас она была слишком пьяна и вымотана. Всё вышло очень нехорошо. И совсем не весело. И не принесло удовлетворения. В конце концов, Твист перестала сопротивляться и плакать и просто лежала, терпеливо ожидая, когда всё закончится. И не шелохнулась, даже когда Дуф оставил её в покое. Он стоял над ней и, казалось, ждал чего-то. Возможно, её признания, что это было именно то, чего она хотела… что он подарил ей несказанное удовольствие… Чего-то такого.
— Что за хрень здесь творится?! — раздался грубый голос с порога.
Эплснек и в лучшие времена не отличался уравновешенностью, но после известных событий этот зеленый жеребец превратился в один огромный комок оголённых нервов. И ему нужен был лишь повод, чтобы сорваться на ком-нибудь.
Что ж, Дуф оказался самой подходящей кандидатурой.
Где-то в процессе мордобития воспоминание смазалось, и я обнаружила Дуфа сидящим в камере с бетонными стенами. Он перебирал несколько газетных вырезок. «Мародер Макинтоша осужден за сексуальное насилие», — кричал один из заголовков. «Я всегда подозревала, что он опасен», — так начиналась другая газетная вырезка рядом с фотографией Брасс и её подруги. Дуф нацарапал «пизда» над головой каждой из них. «Мародеры расформированы. Имя легендарного отряда из Хуффингтона покрыто позором». Последним было короткое письмо. Всего шесть слов: «Пожалуйста, не пиши мне больше, Дуфус». Подписи не было, но бумажка была измята и окроплена слезами.
Затем в камеру вошла медсестра в сопровождении охранников. На Дуфа смотрели так, словно он был распоследним подонком. Возможно, именно им он и был. А может и нет. Дуфу сделали укол, и я почувствовала знакомое действие Мед-Икса, который быстро начал распространяться по организму, пока моего носителя вели по длинному бетонному коридору. Затем Дуфа обездвижили, привязав к металлической раме, обитой войлоком.
— Фто фы делаефе? — невнятно произнес он, когда они закончили обрабатывать его тело раствором с резким спиртовым запахом.
— Мы проводим эксперименты по созданию лучшего, более сильного пони, — тихо ответила чёрная земная пони, глядя на него с нескрываемым презрением. — Но, как ты понимаешь, прежде чем начать применять новую методику на настоящих солдатах, лучше сначала опробовать её на бесполезной швали, вроде тебя.
— Я не шваль, — едва ворочая языком пробормотал Дуф, глядя на подошедших единорожек со скальпелями. Он начал дергать ногами, пытаясь вырваться из удерживающих его оков. — Отпустите меня… Ты не имеешь на это права, пизда!
— О, я тебя уверяю… имею, — спокойно ответила чёрная пони. Мед-Икс хоть и был болеутоляющим средством, но он слабо помог Дуфу, когда медики начали вскрывать его тело.
— Пизда! — заревел он, не переставая неистово биться в оковах.
— Мы…
— Пизда!
— Ты этого заслуживаешь.
— ПИ-И-ИЗДА-А-А!
Воспоминание снова изменилось. Дуф едва сдерживал боль, терзавшую каждую частичку его естества, когда ему в горло вонзилась игла. Болеутоляющее быстро проникло в мозг, и он вздрогнул от облегчения. Левитируемая игла отплыла, и гулий голос прохрипел:
— Ах, что может быть прекраснее, чем доставить радость ближнему.
— Итак, давай уточним: я просто проникаю в это стойло и заставляю его Смотрительницу отдать ЭП-1101, после чего ты объясняешь мне, как готовить этот препарат, который навсегда избавит меня от боли? — хрипло спросил Деус, поднимаясь на своих гидравлических ногах и глядя на гуля сверху вниз.