— Лэндсейкс. В мое время это была игра про пони против буйволов. Я всегда был буйволом… — задумался он.
— Она, наверное, сделала это только для меня. Все эта битва… она немного действует даже на Таро. Она не знает, почему я расстроена, но знает, что расстроена.
— Ты должна обратиться к врачу, Мэригольд, — сказал тихо старый Хосс. — Ты слишком молода, чтобы тебя контролировало безумие как сейчас. — Он усмехнулся и добавил: — Конечно, как только ты доберешься до моего возраста, все сводится к ситуации с возрастом.
Мэригольд тихо, невесело засмеялась.
— Я не могу. Ты слышала истории о том, как они рассматривают случаи усталости от войны. Стирание памяти. Наркотики. Другие заклинания. Я не могу рисковать чем-угодно, что скажется на Таро. Сейчас она для меня все. — Послышался тихий вздох. — Забавно, учитывая, что она не моя.
— Ты ее мама. Ты следишь за ней, смотришь, как она ест, и беспокоишься о ней день и ночь. Если эт не мама, то ненаю, чё есть мама. — Он колебался, немного запинаясь, прежде чем тихо спросил. — Ее первая мама…
— Нет. Я не знаю, кто она, и если Флаттершай сделала то, что сказала, то я сомневаюсь, что ее настоящая мама даже и знает, что является матерью. — Мэригольд печально выдохнула. — Она никогда не будет знать, какого замечательного ребенка она оставила.
— Ты — молодец, Мэригольд.
— Иногда, хотя… Хотела бы я знать…
— Ты не можешь жалеть об этом, Мэри.
— Нет никаких сожалений. Мне просто интересно… что бы произошло, если бы ее мать оставила ее себе? Попала бы я еще раз в космос? Была бы продолжена ракетная программа? Различалось бы что-нибудь? — Мэригольд тихо вздохнула. — Я не ожидала стать матерью. Лишь быть беременной было уже немного страшно. Я думала, что… У меня будет она, и ничего не поделаешь. Я никогда не думала, как много она значит для меня.
— Хех. Как я обычно говорю Миссис Хосс, вернувшись во времена пещерных пони, мы полюбим их до такой степени, что мы не посадим их на вертел, чтобы съесть их!
Они разразились смехом. Потом раздался пронзительный звуковой сигнал.
— О, нет… — пробормотала она. — Мой пропуск в стойло активировался. Но 90 это на другой стороне Флэнкфурта! Нам потребуются часы, чтобы добраться туда на своих четверых!
— А теперь расслабься, Мэригольд. Это, наверное, просто учения, — сказал он утешительно. — Они тестируют системы весь месяц.
Но никто из них не разговаривал, пока пропуск продолжал гудеть, немного раздражающий звуковой сигнал шумел не переставая, в то время как Таро играла.
Но это были не учения. Со стороны города донесся длинный низкий вопль сирены. Она усиливалась и затихала, вторя по сельской местности слабым призрачным сигналом. Это был предвестник гибели. Пропуск беспрерывно запищал.
— Мама… Мне не нравится это, мама… Таро заскулила голосом жеребенка, который все еще верил в то, что его мать что-нибудь сделает. Пока ползли одна за другой минуты, страх углублялся.
Потом мы услышали его. Из записи послышался взрыв, который сотряс дом до основания. Таро вскрикнула, когда вещи разбивались на заднем плане. Повисла страшная тишина.
— Мирамэйр. Они ударили по Мирамэйру, — пробормотал, задыхаясь, Хосс.
— Давай, милая. Мы должны идти в стойло сейчас же… Может быть… может быть шоссе Сансэт еще цело…
Но послышался еще один взрыв. Потом еще. И еще.
— Мама. Что это за огоньки? — беспокоясь, спросила Таро. — Они страшные!
— Иди сюда, Таро. Все будет в порядке.
Старый Хосс забурчал и кашлянул.
— Вы должны пойти к стойлу на холме. Это не то, в которое назначено вам, но пропуск есть пропуск.
— Пойдешь с нами?
— Ой, теперь, в этом нет смысла, Мэригольд. Ты это знаешь. Я просто старый самец, слоняющийся поблизости, пока все не закончится. Отведи эту кобылку туда, где она будет в безопасности.
— Дядь Хосс! Ваша шляпа! — сказала в тревоге Таро.
— Оставь себе, милая. Мне она больше не нужна.
— Не-не-не! Это ваша шляпа, дядя Хосс. Ваша голова замерзнет. Ни один Звездный Рейнджер не хочет мерзнуть! — Таро сказала, хныкая. — Пожалуйста, дядь Хосс. Я буду носить ее, когда я вернусь.
Вдруг все трое начали кричать, как будто от боли, но всем, что я слышала, было страшная тишина. Потом был далекий треск и сильный ветер, несшийся сквозь листья деревьев вокруг фермы. Отдаленные крики и вопли звучали в ночи, усиливавшиеся и ослабевавшие и нарастающие, когда выжившие бежали в это ужасное время.
— Принцессы… Хфингтон… что… случилось…? Что это было… крик…? — тихо пробормотал старый Хосс.
— Бомба внутри щита. Они, должны быть, пронесли одну внутрь… О, святая Селестия…
— Ты иди, Мэригольд. Спеши. Просто следуй за всеми теми пони. Присмотри за малышкой.
— Спасибо.
— Никаких сожалений, Мэригольд. Ты просто будь лучше, чем идиёты, что вызвали этот бардак.
— Прощай, — прошептала Мэригольд. — Пошли Таро. Держись рядом, дорогая. Нам нужно добраться до нашего нового дома в стойле.
— Пока, дядь Хосс! Скоро увидимся.
— Луна, защити нас, я надеюсь, нет, милая, — сказал тихо Хосс, и я услышала шепот старого жеребца. — Наверное, скоро увидимся, Смит.
Запись превратилась в помехи, прежде чем полностью оборвалась.
Так вот как все звучало, когда мир закончился. Сначала ты играешь в Звездных Рейнджеров со своим жеребенком, посещаешь друга. Затем ты отдаешь ребенка совершенно незнакомому человеку, зная, что в противном случае она бы умерла.
Я чувствовала дрожь всем телом. Каковы были шансы, что бомбы упадут в тот день, когда они посещали ферму? Если бы они были в Звездном доме, то они пошли бы в обреченное Стойло 90. Каковы были шансы что, они пересеклись бы с Кард Трик, которая взяла Таро как свою собственную дочь? Какова была вероятность того, что я найду эту запись, когда в таком отчаянии готова была нажать на курок?
Как я могла быть настолько грёбаной идиоткой?
Я теперь никогда не убью себя. Мне, может, и хочется, но я никогда не смогу отбросить жизнь, которая стала плодом тех чрезвычайных обстоятельств. Шансы были просто-таки сверхъестественные. И я почти отбросила все это. Я, возможно, отбросила своих друзей в тот момент ужасной слабости.
Спасибо, Мэригольд. Хосс. Флаттершай.
— Я не могу поверить, что это было именно так, — протянула Твистер, глядя на мой ПипБак в изумлении. — Я имею в виду, нам рассказывают в школе нащёт Аварийного Оповещения и Великого Сбора… но слышать, как эти бомбы взрываются… они говорили о крике. Что это было?
— Я не знаю, — ответила я, глядя на фиолетовую пони Анклава. — Я ничего не слышала.
— Хуфингтон должен был быть полон пони, когда взорвались бомбы, если они полагали, что магические щиты сберегли бы их, — размышляла она вслух. — Но, похоже, единственное, что сработало, это закрытие неба.
— Да. Однако, война уже позади. Вы можете его снова открыть, — пробормотала я, когда начали падать более тучные капли дождя.
Ее уши немного опустились.
— Этот вариант не рассматривается, к сожалению. Нам нужен каждый кусочек облака, с которого мы можем получить пищу. Извини. — Она посмотрела на тоскливый пейзаж. — Однако, я никогда не думала, что все это выглядит так.
Я смотрела на нее, так вот как пегас становился дашитом. Я могла видеть вину на ее лице. Она могла считать, что это необходимо, но она не думала, что это правильно.