Потом я услышала подавленный смешок. Однако, привлекло мое внимание не столько само хихиканье, сколько тот кто его издал и факт того, что я никогда не ожидала услышать это от него. Осторожно, я подбежала к углу часовни и выглянула из-за него. Да, П-21 и… о… моя…
Священник и П-21 сидели в копытах друг друга, маленький синий пони, положил голову на плечо черного единорога. Однако, шокировало не то, что они лишь обнимались. Шокировала улыбка на лице моего друга.
— Это хорошо… — пробормотал он. — Я не чувствовал себя таким… счастливым… очень давно.
— Ты заслужил немного счастья. Все вы, — сказал Священник тихо.
— Я — нет, — пробормотал П-21 протянул копыто, чтобы коснуться своей шеи. Священник заставил его замолчать поцелуем, от которого всё его лицо покраснело. Я начала отходить, но то, что я услышала потом, побудило меня задержаться.
— Не начинай говорить, как Блекджек. Вы оба заслуживаете того, чтобы быть счастливыми. От всего этого мне хочется ударить вас обоих, когда я слышу, как вы говорите, что этого не заслуживаете, — твердо сказал Священник.
П-21 покраснел и снова коснулся шрама вокруг его горла.
— Она спасла меня. Она продолжает спасать меня. Все продолжают. Снова и снова. — Он закрыл глаза. — Я не могу этого понять. Я не она. Я не герой, рысью скачущий по всей Пустоши. Мне даже не нравится большинство других пони. Иногда, я чувствую, что я ненавижу всех пони в мире. Особенно её. — Он уткнулся лицом в шею священника. — Особенно себя.
Священник не отдалялся или вырывался, а просто держал его.
— Я рад, что она это сделала. Ты мне нравишься, П-21. Ты серьезен, ты сосредоточен и так полон решимости. И у тебя есть много причин злиться на мир. Я надеюсь, у меня получится дать тебе такие любовь и внимание пони, которых ты заслуживаешь. — Он мягко вздохнул. — Ты не представляешь, как это тяжело видеть так много пони, отчаянно нуждающихся в помощи… но знать, что они просто собираются закончить свое паломничество и вернуться к Селестии.
П-21 посмотрел в сторону моста немного дольше, чем я хотела бы, но потом покачал головой. — Нет. Я не думаю, что сделаю это сейчас. — Затем он отодвинулся и одарил черного единорога улыбкой. — Так… если тебе нравятся жеребцы… почему… — Он махнул неопределенно копытом в сторону Звёздного дома.
— Ты имеешь в виду Арлосту? Я был едва старше жеребенка и старшая, мощная кобыла взяла меня в свою постель. И она была, как ты… смущена, и ей было больно… так что я никак не мог сказать ей «нет». Я не скажу, что это был по принуждению, но она была первой кобылой, в которой я был когда-либо заинтересован. И последней.
«Хорошо. Похоже, мне пора сваливать!»
— Ну а Блекджек?
«Или остаться! Черт возьми, П-21. Почему ты должен был спросить это?»
— Нет. Не в обиду Блекджек, но я никогда не смог бы быть в отношениях с ней. Она слишком… саморазрушительна, — сказал мягко Священник, но с твёрдостью, заставившей мой круп упасть на пол. Ещё один поцелуй, и я начала уползать, лицо горело в смущении. Я определенно не хотела больше ничего слышать. Затем… — Нравится ли тебе Блекджек?
Я бросилась обратно так же тихо как зебра, высовывая голову за угол, чтобы снова взглянуть на пару. «Хорошо! Может быть, я должна поторчать тут подольше. На всякий случай».
Я прикусила левую переднюю ногу, просто чтобы убедиться, что я не говорила, когда мои уши дернулись.
«Он не мог. Он не будет…»
— А за что её любить? — вздохнул П-21.
«Что?».
— Она спасает пони. Она спасёт весь мир, если сможет. Я даже не могу сделать это для себя на десять минут. — Он закрыл глаза. — Я просто хочу не ненавидеть ее так сильно. — От этого моя кровь похолодела, пока я не услышала, как он поперхнулся, немного свернувшись калачиком. — Я просто хочу понять, что я должен был чувствовать! Я привык ненавидеть. Я ненавижу так чертовски сильно. И я чувствую себя ужасно, ненавидя моих друзей! — Сказал он, прижимаясь лицом к шее священника. Черный пони нежно обнял его. — Я такой плохой пони… а она… она такая хорошая, что это больно! Но, при этом, она убила его… Мне следовало бы ненавидеть её! Или нет? Ты не сможешь простить и любить кого-то, кто убил того, кого ты любил! Это… запутанно…
Затем священник спокойно посмотрел прямо на меня! Мои глаза вылезли на лоб в шоке и смущении. Но он медленно покачал головой с улыбкой.
— Первый шаг к исцелению ненависти — признать её. Выгнать её из себя… не дать ей заполнить тебя, пока ты не потонешь в ней. Ты чувствуешь, что ты чувствуешь. Ты делаешь то, что делаешь. И ты не позволяешь страху, стыду и ненависти контролировать тебя. — Он погладил гриву П-21. — Я уверен, что ты сможешь сказать ей, что ты чувствуешь…
Но П-21 зажмурился и покачал головой.
— Я не смогу. Не ей. Не сейчас… нет, пока я не смогу смотреть на неё, не желая убить её. Нет, пока я не могу… без чувств… стыда… — тихо сказал он, дрожа. — Она… она спасла мне жизнь, а часть меня всё ещё хочет убить её… — Он съежился, свернувшись в объятиях Священника. — Что со мной не так?
Священник просто похлопал его по спине.
— Ты в Хуфе, П-21. — «И это всё, что нужно было сказать.» — Я уверен, что когда ты будешь готов… она будет счастлива выслушать тебя, — сказал он, глядя на меня с твёрдым взглядом, требовавшим, чтобы я относилась к П-21 с гораздо большей заботой, чем сейчас. Тем не менее, кусая губы, я кивнула. Я никогда не подниму эту тему… пока он не был бы готов. Священник вздохнул, поглаживая гриву, глядя на жеребца в его объятиях.
П-21 тихо хмыкал, посмотрев в глаза Священника, и Священник ответил тем же.
— Он сказал мне… он сказал мне, что встреча со мной была самым счастливым днем в его жизни.
— Я знаю это чувство, — сказал Священник тихо. И еще раз их губы встретились, и их глаза закрылись, у Священника с добротой, а у П-21 в отчаянии. Вот теперь точно пора сваливать. Я тихо побежала прочь.
* * *
На этот раз, мы провели хорошую ночь в Звёздном доме. Священник зашел ненадолго с П-21, двоица слегка толкалась крупами более, чем несколько раз, стоя близко друг к другу. Пурри принесла покупки для Глори, в основном боеприпасы. Глори сделала обед. Рампейдж притворилась, что отравилась им. Все пони смеялись. Пурри выдала Скотч Тейп «пони-из-стойла-ничего-не-знают» выступление, когда та её спросила, где уборная. Скотч Тейп с горечью пожаловалась на использование туалета на улице, кобылка пообещала принести надлежащую санитарию в Пустошь или умереть, пытаясь. Я подразнила её о наличии кьютимарки в виде туалета, и она была так смущена, сразу проверяя. Лакуна с грустной, одинокой улыбкой спокойно наблюдала со стороны.
Пока я не попросила ее показать несколько фокусов. Вдруг втянутая в центр нашего внимания, аликорнша ничего не могла с собой поделать. «Великая и могучая Лакуна» вызвала небольшую грозовую тучу, поразившую круп Рампейдж, оживила верёвку, подсказавшую о шутке с рабством, заставившую меня краснеть, а Глори улыбаться, и сделала небольшую неоновую иллюзию моего боя с Психошай. Я немного поворчала при ударе в промежность, мои гениталии рефлекторно заболели.
Затем кто-то предложил мне взять контрабас Октавии и поиграть для них. Лакуна и Скотч никогда не слышали раньше моего исполнения, и поэтому я притащила его вниз и встала со смычком. Священник и Пурри все еще казались слабо удивленными тому, что я использовала инструмент без магии. По-видимому, вы просто не были настоящим музыкантом единорогом, если не использовали ваш рог для игры… Я действительно не знаю, что именно я играла, начиная водить смычком из чёрного конского волоса по струнам, но, видимо, это было достаточно неплохо, чтобы заработать топот аплодисментов. Затем Священник встал и подошёл ко мне. Его рог засветился, и скрипка начала играть вместе со мной. Я заметила, что волшебная музыка звучала с небольшим металлическим отзвуком, чем при реальном инструменте.
Бок о бок мы играли, я — ужасно, а он — больше покрывая мои маленькие ошибки. Пурри слушала, прежде чем поднялась на копыта и присоединилась к нам со вторым, более высоким тоном скрипки. Она была определенно гораздо более элегантна и игрива, также как и её музыка, танцевавшая и порхавшая вокруг более серьезных нот Священника. Когда мы закончили песню, я посмотрела на Лакуну с небольшой любопытной ухмылкой.