— Слава Селестии. Теперь, Блекджек… на выход… быстро…
Но я не могла сдвинуться. Не могла уйти. Если бы ушла, то часть меня вырвалась бы из моего тела и осталась. Часть, желающая остаться…
— А вы, значит, правильный хор? — Я снова ухватила ртом воздух и сглотнула, отчаянно желая вытошнить, что бы там ни было внутри меня. Стены пульсировали словно сердце, но с чуждым ритмом: одиночным сокращением, а не двойной пульсацией. Я представила, что моё сердце билось в такт со стенами.
Пожалуйста. Пусть это будет только в моей голове.
— Несомненно, но мы заперты в плоти. Отделены. Мы воссоединимся со временем. Мы были последними за все это время, чтобы присоединиться к величайшему хору. Величайшей песне. — бормотали они разом. — Позволь нам спеть тебе. — Затем один из ртов начал кричать, затем другой, третий. Их крики слились воедино, выводя единственную ноту, которая все росла и росла. Я подпевала им… но не ртом.
Нет… это исходило из груди. Я хотела продолжать до тех пор, пока не останется ничего кроме этой песни.
— Блекджек! Глори ждет! — закричала Рампейдж мне в лицо. Я уставились в лицо моей подруги, её красные и белые полоски, казалось, сливаются воедино. Её шкура выглядела скрученной и пестрой, даже немного чешуйчатой… и сквозь дыру в броне на её плече пыталось пробиться крыло. Пока я смотрела, небольшой рог, медленно вращаясь, вылезал из её головы.
— Ты собираешься бросить её там, гадающей, что случилось с нами?!
Крик и взгляд вернули меня к реальности. Я поглядела вниз на копыта, пленка металла смешанного с мясом окутывала их словно бетон, обездвиживая меня. Я могла только надеяться, что защитный костюм убережет меня от полного слияния с полом.
— Вырежи меня. Время сваливать! — Я изо всех сила потянула и Рампейдж начала рвать пол своими когтями. Но каждый удар лишь забрызгивал нас радужной кровью, разрывы исцелялись, а крики с каждой секундой вгрызались всё глубже в мой разум.
Рампейдж повернулась к мониторам; искаженные изображения показывали пулю испускающую струи радужного газа и плавящихся пони, превращающихся в еще живые кучи плоти. Один экран показывал стену, поедающую Пикетс… о Селестия… неужели я чувствовала именно эти зубы, жующие мои конечности сквозь костюм? Я выстрелила из дробовика, жалея, что не зарядила зажигательные патроны.
— Да можете вы уже сменить пластинку? Эта песня уже надоела! — Закричала Рампейдж, пытаясь освободить мою правую ногу.
А потом я почувствовала. Что-то зашевелилось внутри меня, а крик все продолжал окружать меня и проникать… о Богини… внутрь… внутрь меня! Я чувствовала, что… это скоро родиться. Нечто собиралось вылезти из меня, вывернув наизнанку. Я хотела взять коготь потрошительницы и вскрыть себя. Вытащите это! Вытащите это немедленно!
— Успокойся, Блекджек, — раздался голос Крупье в моем ухе. — Войди в З.П.С.
— Что… — но я попросту не могла спорить, мне хотелось кричать вечно.
И я сделала это. Это было единственное, о чем я могла думать. Правда З.П.С. не помог. Я не могла прицелиться в себя, а стрелять в Рампейдж сейчас было глупой затеей. Даже Причуду невозможно было использовать. У комнаты не было каких-то явных целей или слабых мест. Заклинание лишь позволило мне видеть шевелящуюся плоть пони, вылезающую из всех отверстий.
Вдруг меня осенило: З.П.С. дало мне время. Время подумать. Время успокоиться. Если я растеряю его, тогда не смогу сделать вообще ничего.
— Вот. Паника никогда никому не помогала, — мягко сказал Крупье и подбежал к Рампейдж. — Я знаю, ты не можешь говорить, но можешь думать. Поэтому обдумай положение. Что это за существо? Чего оно хочет? Каковы его слабые стороны? У всех есть хотя бы одна.
Я посмотрела на тощего, бледного жеребца в потрепанной шляпе. Чего комната хотела? Съесть меня… слиться со мной… нет. Это было то, что она делала сейчас. Напуганная розовая пони в моей голове указала на широко открытые рты. Они хотели петь, чтобы я присоединилась к их крику. И я хотела… ужасная и предательская часть моего разума желала присоединиться к хору.
Но у меня были и другие песни.
На ПипБаке было некоторое количество музыкальных файлов, собранных по всей Пустоши. Если это существо так хотело музыки, тогда я дам ей желаемое. Кое-что получше криков. Я выбрала песню, самую на мой взгляд выразительную, и выкрутила громкость. Затем вышла из З.П.С. и включила её. На мгновение я подумала, что музыка не сможет пробиться сквозь жуткий крик, но затем она усилилась. Я почувствовала, как внутренности скрутило в ответ, но песня дюжины пони в маленькой часовне заполнила пространство… и, вслушиваясь в величественную мелодию, я почти увидела Священника.
«Великая Селестия, своей благодатью на жизненном нашем пути одари
Большими и сильными стать помоги.
Смеяться и петь весь день до зари
Добру научи, красоте и уму
Верни в наш испорченный мир доброту».
Ужасающий крик запнулся, несколько голосов извергали проклятия или шипели от боли. Мой ПипБак продолжил играть нарастающую мелодию, исполненную Священником, Пурри и другими пони в их маленьком островке надежды.
«Луна родная, мягкая, сильная, ночами наш сон охрани
Звездами небо наполни, под взгляд неусыпный возьми.
Знай, что сердца наши вечно с тобой.
Спаси от кошмаров ужасных и зла
Луна родная, мягкая, сильная, песнь наша славу тебе вознесла».
Я смотрела, как плоть отступает, глаза болезненно зажмурились, когда по ней прошли колебания. Радужная кровь хлынула из некоторых вен в ответ на возвышенный гимн двум принцессам, давно покинувшим этот мир. Может я и не смогу больше поверить в богинь, но я буду верить в красоту, добро и гармонию.
«Святая Селестия, взываем к тебе.
Страдания наши ты прочь унеси
Луна родная, славим тебя.
Спокойствием ночью нас одари
Молитвы возносим великим богиням
Луне родной и Селестии милой».
Мои ноги освободились и я сделала пару неуверенных шагов. В какой-то миг мне захотелось бежать, покинуть это место навсегда, даже попросить П-21 запечатать его или обрушить. И я бы сделала это… если бы не одно «но».
Комната рыдала. Рты теперь подпевали мелодии, льющейся из моего ПипБака. Множество несчастных, страдающих пони превращенных в нечто ужасное… но по-прежнему остающихся пони. И я должна была дать им кое-что… что угодно… что могло бы помочь. Не свободу от постоянного насилия, но передышку от этого ужаса. Я медленно приблизилась к стене.
— Прости, — прошептала я, глядя на желтые, полные боли, глаза. — Я не знаю способа помочь тебе…
— Ты уже, — тихо сказала кобылка, пока остальные напевали мелодию. — Уже сделала достаточно. Ты напомнила нам, кем мы были… кем мы должны быть.
— Есть ли… способ обратить это вспять? — Спросила я, думая, что это фактически невозможно. По печальной улыбке тронувшей её губы я поняла, что мое предположение подтвердилось.
— Прости. Хотела бы я сделать… дать тебе что-то…
— Ты можешь, — мягко сказал жеребец. — В кладовой за следующей дверью… хранятся химикаты. Бензин. Этанол и метанол. Водородные и кислородные талисманы. Ацетон. Толуол. Разлей их… подожги. Не позволяй нам вернутся… к нашему прежнему состоянию. — Губы задрожали и мягко хныкнули. — Мы так устали кричать.
— Точно, — кивнула Рампейдж. — Мне понадобится твой дробовик… и он, скорее всего, будет уничтожен.
Я не задумываясь передала ей оружие.
— Все равно у меня он был менее суток, — слегка улыбнувшись пробормотала я.