— Потому что тебе не безразлично, — раздался тихий голос Лакуны рядом со мной. Я подпрыгнула от неожиданности и, запутавшись в простынях, свалилась с кровати. Склонив голову набок, аликорн посмотрела на меня, лежащую на полу. — Ты в порядке?
— Я… чтоб тебя… не делай так! — выдохнула я, чувствуя как неистово колотится сердце. — У меня бывали случаи неудачного выхода из шаров памяти.
«Из-за которых, вероятно, у меня и возникают такие трудности с попаданием в них».
— Я прошу прощения, — вежливо сказала Лакуна. — Надеюсь, это было приятное воспоминание.
— Оно было… запутанным. — Я медленно поднялась на ноги. — Чем занимаешься?
— Жду. Глори взялась готовить. Но получается у неё не очень, поэтому я решила, что лучше сходить проведать тебя… и заодно скрыться от запаха, — ответила она. Затем взглянула на шар памяти. — Так… нашла ли ты в нём что-то полезное?
— Лишь ещё больше вопросов, — проскулила я, но тоже посмотрела на шар. — Что ты имеешь в виду?
— Я… мы… мы живём внутри наших воспоминаний, и в воспоминаниях друг друга. Богиня направляет, и мы действуем, но внутри неё мы плавно перемещаемся ото сна ко сну и от мысли к мысли. Я уже и не помню, какие из них являются моими собственными, а какие — снами Богини.
Я задумалась, а что если именно по этой причине у меня возникают такие проблемы со входом в шары памяти. Что если я начала бояться изменений в себе?
— Ты… или Богиня… знаете что-нибудь о магии? — Широкая улыбка Лакуны была весьма красноречивым ответом. — Ладно. Согласна, тупой вопрос. Просто у меня из головы не идёт рассказ Секаши о зебре, заключившей свою душу в камень. Разве это возможно? Я всегда думала, что душа — это… ну… ты сам.
— Это так, но существует тёмная и холодная магия, способная творить подобное. То, что ты описала, называется сосудом души, — ответила Лакуна.
— Но… я не понимаю… в чём принцип его действия?
Подойдя к двери, я открыла её, и мне в нос ударила вонь от подгоревших яблок, смешанная с запахом жжёной резины. Подавляя тошноту, я захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. «Зашибись… жизнь и так не сахар, а теперь ещё и это».
Лакуна задумалась, словно прислушиваясь к чему-то. К своей Богине, видимо.
— Представь, что у тебя есть оружие… что-то особенное и подходящее именно тебе… и ты помещаешь в него частичку своей души. Это оружие приобретёт особенности, свойственные лишь твоей душе. Возможно, оно никогда не даст осечку и не заржавеет. Или всегда будет идеально смазанным. Может быть, даже станет более точным, чем любое подобное. А в чрезвычайных обстоятельствах выпустит дополнительную пулю или две, прежде чем понадобится перезарядка. Для тебя это было бы просто оружие, но для любого другого оно стало бы чем-то уникальным, превосходящим все аналоги.
— Так в чём же подвох? Потому что это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — спросила я, глядя на неё и вытирая забитый нос копытом.
Лакуна печально улыбнулась.
— Подвох в том, что до тех пор, пока твоя душа остаётся в этом мире, ты не сможешь обрести вечный покой в ином. И это цена, которая платится за разделение чего-то вечного. Душу нельзя исцелить, и лишь исключительная пони могла бы разделить так свою душу и ужасно не поплатиться за это.
Я закрыла глаза, пытаясь заставить свой мозг работать в нужном направлении. То, что Священник сказал ранее… об её исцелении…
— Что, если у тебя есть… ну, не знаю… исцеляющий талисман. Действительно мощный исцеляющий талисман… — «Вроде того, что засунул мои кишки обратно в меня в клинике…» — И ты сделала его сосудом души. Убережёт ли тебя это от смерти? Даже после дезинтеграции?
Похоже, мои слова заинтриговали Лакуну.
— Возможно…
Я представила себе розовое яйцо, виденное мною ранее. Вроде того талисмана, что спас меня в клинике Флаттершай, но с крошечной, призрачной Рампейдж внутри. Несокрушимый, питаемый душой, запертой в нём, этот талисман восстанавливал Рампейдж снова и снова. Конечно, это не объясняло того, что она сделала, и прочие её способности, или теорию Глори о том, что дело было не в простом безумии, но, по крайней мере, делало понятным механизм того, как ей удалось восстать из пепла.
— А есть ли способ высвободить душу из сосуда души?
— Хм… — Губы Лакуны тронула лёгкая улыбка. — Для этого нужна… особая книга.
— Не предполагаешь, где её можно найти?
— Возможно, в Кантерлоте. В Министерстве Стиля. — Что-то было не так. Годы игры в покер научили меня замечать подобные нюансы в поведении. Тень улыбки. Тон. И всё остальное. — Мы очень долго искали её.
— Кантерлот? — фыркнула я. — С таким же успехом она может быть и в Ядре.
— Может, — тихо ответила она. — Мы знаем об одной конкретной книге, но вполне могут существовать и другие. Экземпляр был конфискован ДМД, но передали ли они его в Министерство Стиля или нет, неизвестно. — Лакуна бросила взгляд на мой ПипБак, и её улыбка расширилась. — Но, похоже, у тебя есть средство выяснить это, проникнув в Штаб-квартиру ДМД, не так ли?
Я посмотрела на неё с прищуром, шмыгая сопливым носом. Возможно, всему виной моя паранойя, рождённая играми Каприз, но мне нужно было знать наверняка, кто же именно пытался манипулировать мной.
— Забавно. Что же это за Богиня, раз она не знает этого?
— МЫ НЕ ОБЯЗАНЫ ОТЧИТЫВАТЬСЯ ПЕРЕД КАЖДОЙ…
Я улыбнулась.
— Попалась, — сказала я, скаля зубы. — Богиня, верно? Не могла бы ты вернуть Лакуну назад?
— МЫ БЕСКОНЕЧНАЯ И ВСЕЗНАЮЩАЯ БОГИНЯ! МЫ НЕ… — Богиня с трудом выдавливала из себя слова. — НИЧТО НЕ МОЖЕТ… НАС… АРРРРРГХ! — Задрожав всем телом, она сжала голову копытами. — ЭТО… ПРОСТО… НЕВЫНОСИМО! КАК ОНА ЭТО ТЕРПИТ?!
«Понятно. Лакуна в порядке. Богиня — нет».
— Тебе плохо?
Уверена, где бы сейчас ни был П-21, он непроизвольно стиснул зубы. Лакуна вдруг покачнулась и рухнула на кровать.
— Это… самое неприятное, — тихо произнесла она.
— Вон оно как. Похоже, Богиня не особо любит Хуффингтон.
— Хуффингтон кричит в моих снах. Я научилась справляться с этим. А вот Богиня, боюсь, нет. — Внезапно она вытаращилась на меня. — И боюсь, что твоя непочтительность сильно вывела её из себя.
— Серьёзно? Неуверенные в себе боги меня не впечатляют, — сказала я, вытаскивая шар памяти Капкейка. — Я видела Луну и Селестию. Они не поступали как премудрые и всезнающие. Чертовски многое было им неведомо. У меня нет времени, чтобы тратить его на Богиню, которая лишь выдаёт себя за таковую.
Лакуна надолго закрыла глаза.
— О да, она просто вне себя.
— Все аликорны такие? Как ты? — спросила я, убирая шар обратно.
— Нет. Большинство из них… её продолжения. Мы существуем в ней, и в ней мы действуем, осуществляя её волю. Но оставаясь при этом собой. Она может заставить нас сделать, что пожелает. Я — исключение.
— Так ты аликорн-мутант? — спросила я с ухмылкой, но она улыбнулась в ответ и вежливо кивнула.
— Я прожила в Хуффингтоне много лет. И стала… устойчива к крикам этого города. Лишь несколько аликорнов способны выжить здесь так долго. Некоторые районы города способны причинять физическую боль, — сказала она, и её пробрала дрожь. «Интересно, она имела в виду ХМА или какой-то другой из ужасов Пустоши, с которым я пока не сталкивалась?»
— Я абсолютно уверена, что Богиня хочет, чтобы я отыскала для неё эту книгу.
— Она жаждет заполучить эту магию, — согласилась Лакуна.
Я нахмурилась, задумавшись на мгновение.
— А могла бы эта книга помочь Рампейдж?
— Я не знаю, — тихо ответила Лакуна. — Мы можем лишь догадываться о её мощи.
— Понятно, — вздохнула я, почесав нос. — Что ж, это полезная информация.