— А вот это у нас двигатель. Он преобразует грубую магическую энергию спарк-батарей в питание, пригодное для водного талисмана. Тот производит воду, которая струёй выбрасывается сзади, создавая реактивную тягу, приводящую лодку в движение.
— Поэтому здесь внизу так много воды? — спросил П-21, глядя на пенистую воду, что плескалась вокруг наших копыт. Мой ПипБак еле слышно потрескивал: похоже, уровень радиации здесь явно ниже того, из-за которого стоило бы волноваться, если, конечно, не использовать трюмную воду для приготовления коктейлей.
Маслёнка по-матерински улыбнулась ему.
— Ну, если ты возьмёшь ведро и что-нибудь сделаешь с этим, мы будем тебе очень благодарны.
Она достала батарею из моего ящика и повертела её в копытах, рассматривая. Внутри прозрачного параллелепипеда парил красный шар магической энергии, испуская волны мягкого света. Открыв ртом панель на корпусе двигателя, Маслёнка вытащила разряженную батарею и вставила на её место новую. Раздался тихий гул, и камни на корпусе двигателя озарились ярким светом.
— Разумеется, на случай, если у нас нет в запасе спарк-батарей, мы используем флюсовый преобразователь. — Она указала на кольцо с натянутой на него паутиной из блестящих хрустальных нитей. — Но он далеко не так эффективен.
— А если и он не работает? — спросила я.
— Что ж, тогда можно прыгать за борт и начинать толкать. Нам приходилось делать это пару раз.
П-21 оглядел внутреннюю поверхность корпуса судна, покрытую толстым слоем густой смазки.
— А почему он сделан из дерева?
— Знаешь, что происходит, когда выходишь на чудной стальной лодке в океан? Довольно скоро она превращается в ржавый металлолом на дне. Конечно, сейчас и древесину хрен достанешь, но всё же её найти легче, чем стальной лист, да и работать с ней куда проще. Мы конопатим нашу лодку дёгтем и смолой так тщательно, как только можем, красим её, если удаётся раздобыть краску, латаем корпус, когда это необходимо, и, уж поверь мне, это самое офигенное судно во всей Эквестрии.
— С весьма неординарным капитаном, — сухо заметил П-21.
Маслёнка усмехнулась.
— Да уж, Траш не из тех капитанов, какими их обычно себе представляют, а вот её папаша был прожжённым морским волком. Однажды мы застряли на берегах Мэйнзибара из-за мутировавшего змея, караулившего нас за рифами. Так капитан раздобыл где-то целую стаю каменных крабов, которые на своих спинах перетащили лодку через весь остров на противоположный берег! — Рыжая кобыла со смехом хлопнула П-21 по спине. Затем, посерьёзнев, добавила: — Траш далеко до её папаши, но всё же лучше девчонки для этой работы не сыскать. Несмотря ни на что, эта кобыла любит «Морского Конька» сильнее, чем кто-либо. Она нашла в себе силы отпустить отца, чтобы спасти корабль.
Использованная спарк-батарея отправилась в отсек над двигателем.
— По-моему, чтобы плыть вниз по течению, вовсе не требуется такой большой мощности, — произнёс П-21.
— Это лишь показывает, что ты ничего не смыслишь в лодках, парниша, — ответила Маслёнка. — Спускаясь вниз по течению, нужно быть готовым к тому, что река станет швырять тебя на камни, мели, коряги или ещё чего похуже. Половина вырабатываемой мощности уходит на маневрирование вокруг препятствий, а вторая — на борьбу с течением. Вот погоди, скоро увидишь Башни. Все лодки, которые пытаются просто плыть по течению, там ждёт неприятный сюрприз. Река Хуффингтон пожирает пони. Из-за непрекращающегося дождя эти воды просто неистовы.
Ещё один пункт в список того, что я ненавижу в Хуффингтоне. Я обнаружила, что с хмурым видом смотрю в сторону города. Было что-то совсем неправильное в том, как он, словно мастерски исполненная западня, заманивал к себе пони обещаниями сытости и богатства. Сложно даже представить себе, сколько же несчастных сгинули в Хуффингтоне за все эти годы, убитые рейдерами, отравленные порчей и радиацией, или опустошённые Х.М.А. И чем больше я думала об этом, тем тревожнее становилось на душе. Даже Богиня Лакуны, похоже, была удручена этим местом.
Хуффингтон — город, который убивает. Он убивал пони, когда его сожгли зебры. Убивал зебр, которые избрали его главной военной целью. А теперь убивал всякого, кого ему удавалось заманить внутрь. Я почти слышала шуршание тасуемых карт у себя в голове.
— Эй, Блекджек, ты в порядке? У тебя на лице просто убийственный взгляд, — обратился ко мне П-21, толкая в бок. «У меня „убийственный“ взгляд? Мне нужно зеркало».
— Просто… я не фанатка Хуффингтона, — угрюмо ответила я.
Маслёнка усмехнулась, вытерев нос грязным копытом.
— Хех. Добро пожаловать в клуб. Я ведь когда-то жила в Городе Дружбы. Чудный город. Ну, может, слегка перенаселённый, но, в целом, хорошее место для жизни, — сказала она, проверяя силовые кабели. — Однажды в порту нарисовался отец Траш и нажрался так, что городу пришлось приставить к нему охрану, чтобы он случайно не разнёс чего-нибудь. Он объяснил, что ищет здесь механика. Меня ждала впереди тихая комфортная жизнь, но капитан начал пичкать меня рассказами о несметных сокровищах, приключениях, дивных новых землях, приключениях, море рома, приключениях, сексе… кстати, он упоминал о приключениях? Парниша своими разговорами заманил меня сначала в постель, а затем и на своё судно. Мы побывали в куче разных мест. Но Хуффингтон — худшее из них. Всегда находятся причины, чтобы вернуться сюда. И еще больше причин, чтобы впоследствии пожалеть об этом. В этот раз мы лишились Билджвотера, которого сожрал морской змей. И, наверняка, это не последняя наша потеря… но «Морской Конёк» обязательно сюда вернётся. В этом я уверена.
— А почему вы не ушли с корабля? — спросил П-21.
Маслёнка вздохнула и, улыбнувшись, протянула копыто, чтобы коснуться двигателя. Одаривая его при этом почти любовным взглядом.
— Там, дома, у меня была бы довольно комфортная жизнь; пусть не как в Тенпони, но всё же. Ну а здесь… что ж… сокровищ мы не нашли, дивные новые земли на деле оказались весьма отвратительными, ром всегда разбавлен водой, да и секс выходит довольно неуклюжим на маленькой лодке, вроде этой… Но что касается приключений… На этот счёт капитан определённо не врал. И до тех пор, пока Траш уверенно правит судно прямо по курсу, я буду сопровождать её. Хоть в Хуффингтон, хоть в сам Ад.
* * *
«Морской Конёк» определённо не был предназначен для роскошных круизов. На нас пятерых приходилась одна каюта и всего четыре гамака. Мы сдвинули в центр рундуки и бросили сверху несколько одеял для Лакуны. Нам разрешили находиться либо здесь, либо сидеть на узких проходах вдоль бортов между леерами и надстройкой. П-21 весьма некстати заметил, что, так как я не умею летать, моя чудная новая броня сгодится разве что на роль якоря. Проклятье, и что за радость иметь такой потрясный броник, если я не могу его носить?
За кормой послышался низкий гул, который постепенно становился всё выше и выше, а затем из-под судна чуть ниже ватерлинии ударили две бурлящих водяных струи. Тарбутс и Маслёнка отвязали концы и проворно запрыгнули на борт отчаливающего судна, после чего шум воды за кормой заметно усилился. В задней части лодки, на самом верху надстройки, находилась рулевая рубка с окнами, обрамлёнными ржавыми металлическими планками, сквозь которые можно было разглядеть капитана за штурвалом. Траш направила «Морского Конька» вверх по течению в сторону моста, прежде чем медленно развернуть судно на 180 градусов. И тут же рёв воды за кормой стих до лёгкого булькания, когда мощное течение подхватило нас и понесло вниз по реке.
Признаюсь, когда дело доходит до полётов, я превращаюсь в жуткую трусиху, но сейчас, когда на меня не давила «высота», мне даже нравилось ощущение того, что меня быстро несёт вперёд и нет необходимости топать на своих четырёх.
— Смотрите в оба, — крикнула сверху Траш, когда мы дружно расселись на проходе, опираясь на металлическое ограждение.
Я вскинула винтовку Тауруса и внимательно осмотрела поверхность пенистой мутной воды.