— Но почему? Я никогда не встречаю мальчиков в классе или где-либо ещё. Чем они вообще занимаются? — спросила я и набила рот лакомством, игнорируя ложку и соломинку.
— Они делают нечто очень важное для Стойла. Детей.
Воображение нарисовало мне фабрику, где маленьких кобылок собирали, словно кукол.
— Серьёзно?
— Угу. Один из них сделал тебя, — ответила мама с улыбкой. — Я не совсем уверена, который из них, но…
Она слегка покраснела, произнося последние слова, которые адресовала, скорее, самой себе, чем мне.
— А раньше они что делали? — нахмурившись, спросила я.
— Во времена твоей бабушки, жеребцы и кобылы всю работу в Стойле выполняли наравне. Всю, за исключением обязанностей Смотрительницы. У каждой пони мог быть лишь один жеребёнок, которому она передавала свои обязанности после смерти, вне зависимости от того, какого пола он был. И вот однажды у Смотрительницы родился жеребчик. Для самцов это стало настоящим праздником, потому что их было куда меньше, чем кобыл, и они считали, что правила Стойла не совсем справедливы.
— Не думаю, что правила и сейчас справедливы. Что за глупость — отправляться в постель, даже если совсем не устала, — проворчала я.
— Если бы ты следовала этому правилу, то, возможно, у тебя не было бы проблем с подъёмом по утрам, — сказала мама, левитируя носовой платок, чтобы вытереть мне лицо. — Как бы там ни было, Смотрительница заявила, что её жеребёнок не сможет встать во главе Стойла, потому что он — не кобылка. Жеребцы в ответ резонно возразили, что это нарушает правила Стойла, так как Смотрительница не сможет родить другого. А затем её жеребёнок умер в медицинском блоке. Жеребцы обвинили Смотрительницу в том, что она сама убила его, чтобы забеременеть снова, и потребовали её отставки, но увы, в правилах ничего не говорилось о том, как можно лишить должности Смотрительницу.
Я ахнула и завертелась, пытаясь уклониться от парящего возле лица платка.
— А она действительно сделала это, мама?
Она лишь печально улыбнулась и пожала плечами.
— Жеребцы считали, что сделала, и были от этого в ярости. Они оккупировали технический уровень и пригрозили сделать что-то очень плохое, если Смотрительница не уйдёт со своего поста. Многие кобылы изначально готовы были поддержать самцов в их требованиях, но разрушение талисманов очистки воздуха грозило погубить всех в Стойле. Сражение было кровопролитным и повлекло за собой уничтожение нескольких жизненно важных систем Стойла. В конце концов, большинство жеребцов были схвачены, и Смотрительница установила новое правило, согласно которому, обеспечивать жизнедеятельность Стойла отныне могли только кобылы, а самцы низводились до роли осеменителей.
Я задумчиво жевала своё лакомство, снова перемазав всё лицо.
— Ага. Теперь понятно, почему я никогда не вижу жеребчиков в классе. Ну, кроме одного, который всегда прячется за дверью. Вернее, прятался, — сказала я, поцокав копытцами по столу. — Я не видела его с тех пор, как отвела обратно в медицинский отсек.
Мама подарила мне ещё одну печальную улыбку.
— Постарайся не думать об этом, Рыбка.
«Потому что, если начнёшь — остановиться уже не сможешь. До тех пор, пока это не сведёт тебя с ума».
* * *
Охранницы, как правило, водили дружбу только с охранницами. Поэтому, само собой разумеется, что моими друзьями были дети других охранниц. Дейзи приковыляла в угол класса, в котором скучающая, измученная рутиной Мисс Текстбук преподавала нам общие дисциплины и основы безопасности. Мармеладка озадаченно посмотрела на кремовую кобылку, лицо которой украшали лиловые синяки, а в глазах застыло затравленное выражение. Ноги, бока и даже круп Дейзи были затянуты бинтами.
— Дейзи, ты в порядке? — спросила я, рассматривая кровоподтёки на её лице.
— Ага. Подралась немножко, — шмыгнув носом, ответила она, словно в этом не было ничего особенного. Дейзи дралась всегда. Как охранницу, её целенаправленно готовили к этому; впрочем, как и всех нас. Но мне всегда было интересно, кто же осмеливался переходить ей дорогу. — Итак, что мы сегодня проходим? — поинтересовалась Дейзи, и мы с Мармеладкой озадаченно переглянулись. Обычно уроки были ей до лампочки.
— Министерство Крутости и то, как его бросили, словно кость, Рейнбоу Дэш, которая фактически никогда ничем не занималась, — тихо ответила я.
— Жалею, что спросила, — произнесла Дейзи с зевком, и мы облегчённо вздохнули.
Проходя мимо, Дакт Тейп, невзрачная серая кобылка, бросила взгляд на нас троих… хотя нет, посмотрела она именно на Дейзи. Дейзи, в свою очередь, тоже посмотрела на неё.
— На что уставилась? — прорычала она, и серая кобылка попятилась, мотая головой. — Я спрашиваю, на что ты, блядь, уставилась?!
Развернувшись, Дакт Тейп бросилась бежать. Дейзи рванула за ней.
— Нет! Пожалуйста! Я прошу прощения! — заверещала серая кобылка, когда Дейзи, догнав её, сбила с ног и начала колошматить.
— Ты ничего не видела! Поняла? Ничего! Поняла меня, сучка серая?! — кричала Дейзи, нанося своей жертве всё новые и новые удары. Текстбук безучастно взирала на них, лишь скривив лицо в недовольной гримасе от того, что её перебили.
— Дейзи! — закричала я, и Мармеладка, стоявшая рядом со мной, подпрыгнула от неожиданности. Подбежав, я вклинилась между Дейзи и Дакт Тейп, сжавшейся в дрожащий комок. Мармеладка молча последовала за мной, потому что только это она и умела. Соображалка у неё работала не намного лучше, чем у таракана. Короче, я встряла между Дейзи и её жертвой и как следует съездила первой копытами по лицу. Это, казалось, отрезвило её достаточно, чтобы она отступила назад.
— Марм, отведи Тейп к медикам! — обратилась я к жёлтой единорожке.
Та посмотрела на меня, перевела взгляд на Дейзи, затем на Дакт Тейп и, наконец, сообразила, что я попросила её что-то сделать. Вцепившись зубами в гриву серой кобылки, она выволокла её за дверь.
— Да что с тобой не так? — заорала я на Дейзи. Весь остальной класс старательно игнорировал происходящее, делая вид, что внимает учителю. Потому что для них так было безопаснее.
С тела Дейзи слетели бинты, и я ошарашенно уставилась на порезы на её боках и крупе. Они едва успели затянуться под действием лечебных повязок. Если только эта пони не скрывала всю свою жизнь рог на голове, то нанести самой себе такие равномерные порезы она была не в состоянии.
— Кто… как?!
Теперь настала моя очередь грохнуться на пол.
— Никто. Это был несчастный случай. То есть… драка! Вот и ВСЁ! — заорала Дейзи, склонившись надо мной.
«Не думай об этом. Не спрашивай. Не удивляйся. Молча сядь за свою парту и сделай вид, что ничего не произошло. Согласись, что это была драка, и не спрашивай с кем. Согласись, что это был несчастный случай, и не интересуйся какой. Сделай это, и, возможно, она также всё забудет. И вы останетесь друзьями… более или менее…»
— Это сделала твоя… — начала я, и это всё, что я успела сказать. Дейзи поняла вопрос. А я узнала ответ, так как она постаралась вбить в меня каждую унцию терзавшей её боли. И этой боли в ней оказалось чертовски много.
* * *
Я открыла глаза, ощущая мерное покачивание лодки на волнах и слыша цокот копыт по палубе.
— Ты в порядке? — спросила Глори, заметив, что я зашевелилась.
— Чувствую себя так, словно меня лодкой огрели, — пробормотала я, прислушиваясь к своему грохочущему сердцу. Похоже, всё моё тело от рога до копыт было одним сплошным синяком.
— Вообще-то, тебя действительно ударило лодкой, — послышался голос капитана, которая стояла, опираясь на задний люк. — Разве я не сказала тебе спуститься вниз и привязаться? Твои друзья именно так и поступили. А что сделала ты? Ты рванула в самое худшее из возможных мест на корабле. — Определённо, капитан была не в восторге от того, что я нарушила первое правило.
— Бисквит? Она в порядке? — спросила я, разглядывая содранную кожу на передних ногах. По крайней мере, мой ПипБак спас меня от куда более серьёзных повреждений… хотя, судя по болям в боках, похоже, мне и там конкретно подпортило шкуру.